Здесь полагалось честно и откровенно говорить, если автомобиль конкурента или его отдельные узлы и агрегаты оказывались надежнее, легче, экономичнее, были рациональнее смонтированы или обнаруживали другие преимущества. Характерно, что преданность той или иной компании никогда не влияла на такие суждения.

Исследования этой лаборатории иной раз ставили в весьма неприятное положение инженеров и дизайнеров, хотя им было бы еще неприятнее, если бы об этом стало известно прессе или широкой публике. Но это случалось довольно редко. Да и компании не позволяли себе распускать слухи о дефектах, обнаруженных в автомобилях конкурентов, ибо подобная тактика уже назавтра могла повлечь за собой ответную реакцию. Так или иначе, лаборатории делали нужное дело: проверяли изделия и конструкции своей компании и учились у других.

Адам и Бретт явились сюда, чтобы посмотреть три разобранных малолитражных автомобиля: выпускаемую их компанией малолитражку, “фольксваген” и еще один импортный автомобиль – японский.

Техник, задержавшийся после работы по просьбе Адама, впустил их в залитый светом холл, откуда, миновав еще несколько дверей, они попали в просторное помещение с высокими потолками, окаймленное стеллажами, которые поднимались от пола до потолка.

– Извините, что испортил вам вечер, Нил, – сказал Адам. – Раньше у нас никак не получалось.

– Не страшно, мистер Трентон. Мне ведь платят сверхурочные. – Немолодой уже техник, человек квалифицированный, некогда работавший механиком на конвейере, а теперь помогавший разбирать автомобили, подвел их к секции, из которой было выдвинуто несколько ящиков. – Тут все, о чем вы просили.

Бретт Дилозанто окинул взглядом помещение. Хотя он бывал здесь достаточно часто, процесс демонтажа неизменно завораживал его.

Лаборатория приобретала автомобили, как обычные покупатели – через магазины. В качестве покупателя выступало всегда какое-нибудь частное лицо, так что агенту по продаже и в голову не приходило, что данная машина предназначена не для езды, а для детального лабораторного исследования. В качестве объекта изучения намеренно брались стандартные серийные машины.

Как только поступал новый автомобиль, его тотчас отправляли в подвальное помещение на демонтаж. Там его разбирали на части, и сами части – на отдельные составные элементы, каждый из которых пронумеровывали, заносили в каталог и описывали, включая вес каждой детали. Замасленные, грязные части оттирали.

Четырем техникам требовалось от десяти дней до двух недель, чтобы разобрать стандартный автомобиль на части, каталогизировать их и разложить на стендах.

Здесь иногда рассказывали такую историю – правда, никто не знал, насколько она соответствует действительности: группа, занимавшаяся демонтажем, решила как-то подшутить над своим коллегой, и, пока тот проводил отпуск в Европе, они на досуге разобрали его машину. Когда хозяин вернулся из отпуска, его автомобиль по-прежнему был в гараже, но только разобранный на несколько тысяч частей. Человек этот был опытным механиком, немало лет проработавшим в лаборатории, и он решил собрать свой автомобиль. На это у него ушел год.

Техника демонтажа столь сложна, что для этого существуют специальные уникальные инструменты.

Разобранные части хранятся в выдвижных ящиках, объединенных в секции. Это позволяет рассматривать детали, как анатомированные трупы, и сопоставлять их.

Сюда, например, могли вызвать инженера компании и сказать ему: “Вы только посмотрите на фары конкурентов! Они составляют единое целое с креплением радиатора, а не торчат сами по себе. Их метод дешевле и лучше. Нам надо учесть!"

Это называлось экономией на производстве и сокращало расходы, так как каждый цент, сэкономленный на отдельно взятом автомобиле, оборачивался тысячами долларов при его серийном выпуске. Так, в шестидесятые годы компании “Форд” удалось сберечь колоссальную сумму, экономя на каждом автомобиле всего двадцать пять центов. Произошло это благодаря изменению конструкции главного тормозного цилиндра после изучения этой детали у “Дженерал моторс”.

Другие специалисты, как сейчас Адам и Бретт, изучали автомобили конкурентов, чтобы быть в курсе конструкторских новинок и черпать вдохновение для своей работы.

В выдвижных ящиках, к которым подвел их техник, были разложены детали новенького “фольксвагена”. С плохо скрываемым раздражением он сказал:

– Вот уже сколько лет разбираю “фольксвагены”. И, черт возьми, качество всегда отменное. Бретт кивнул в знак согласия:

– Хотелось бы, чтобы и о нашей продукции можно было сказать то же самое.

– Мне тоже хотелось бы, мистер Дилозанто. Но не получается. По крайней мере здесь. – Когда они подошли к ящикам, где лежали детали их собственной малолитражки, он заметил:

– На этот раз наша модель показала себя совсем неплохо. Если б не этот немецкий “жук”, мы были бы в полном порядке.

, – А все потому, что сборка американских малолитражек во многом автоматизирована, – сказал Адам. – Выпуск “веги” на новом заводе в Лордстауне вызвал значительные перемены. А чем больше автоматизирован процесс, чем меньше людей у конвейера, тем выше качество.

– Может, оно где и повышается, но только не в Японии, – заметил техник, – во всяком случае, не на том заводе, который производит вот этих клопов. Ей-богу, мистер Трентон! Ну посудите сами!

И все стали разглядывать детали японского автомобиля – третьей машины, ради которой они сюда пришли.

– Папье-маше и солома, – сказал Бретт.

– Одно вам скажу, сэр. Не хотел бы я, чтобы близкий мне человек ездил в такой штуковине. Это же мопед на четырех колесах, причем плохой.

Они еще долго стояли у стендов, внимательно изучая детали интересовавших их автомобилей. Затем пожилой техник проводил их до дверей.

У выхода он спросил:

– Чем теперь порадуете, господа? Я имею в виду нашу лабораторию.

– Хорошо, что вы мне напомнили, – сказал Бретт. – Мы затем и пришли сюда, чтобы вас об этом спросить.

* * *

В любом случае это будет малогабаритная машина – так считали все. Оставалось решить главное: какая это будет машина.

Когда они вернулись к себе в административное здание, Адам заметил:

– Долгое время, вплоть до семидесятых годов, большинство людей в нашем деле считали, что малолитражка – это мода, которая скоро пройдет.

– И я был одним из них, – признался Элрой Брейсуэйт. Серебристый Лис присоединился к ним вскоре после того, как они вернулись из лаборатории. Теперь уже впятером – Адам, Бретт, Брейсуэйт и еще двое плановиков – сидели в кабинете Адама и на первый взгляд сотрясали воздух, болтая на отвлеченные темы, а на самом деле надеялись таким путем пробудить друг у друга новые идеи. На столах и подоконниках стояли грязные кофейные чашки и переполненные окурками пепельницы. Было уже за полночь.

– Я думал, что увлечение малолитражками продлится недолго, – сказал Брейсуэйт. Он провел рукой по своей серебристой гриве, которая в этот вечер была необычно взъерошена. – Я тогда работал тоже в весьма влиятельной компании, но все мы ошибались в своих расчетах. Насколько я сейчас вижу, автомобильная промышленность еще долго будет нацелена на производство малолитражных машин.