– Может быть, даже – отныне и вовеки, – заметил один из плановиков, интеллигентный молодой негр в больших очках по имени Кэстелди, которого год назад взяли на работу прямо из Йельского университета.

– Ничто не вечно, – возразил Бретт Дилозанто. – Мода на автомобили столь же капризна, как длина юбок, прическа или язык тинейджеров. Но в данный момент я согласен с Элроем: малолитражка – символ нынешнего общества, и похоже, что это надолго.

– Кое-кто, – заметил Адам, – считает, что малолитражка никакой не символ. Просто людям стало наплевать на то, что думают по поводу их положения в обществе.

– Вы этому не верите так же, как и я, – возразил Бретт.

– И я тоже не верю, – сказал Серебристый Лис. – За последние несколько лет, конечно, изменилось многое, но только не натура человека. Разумеется, налицо синдром “перевернутых ценностей” – в смысле положения в обществе. Да, это модно, но все сводится к тому же, что и всегда: стремлению человека не быть похожим на окружающих или же возвышаться над ними. Даже отщепенец, переставший мыться, жаждет занять свое особое положение в обществе.

– В таком случае, – заметил Адам, – может быть, нам нужен автомобиль, который устраивал бы тех, кто стремится к антиценностям.

– Едва ли. – Серебристый Лис только покачал головой. – Мы все же вынуждены считаться со вкусами обывателей – этой прочной основы нашей клиентуры.

В разговор вступил Кэстелди.

– Но большинство обывателей себя таковыми не признают, – сказал он. – Поэтому теперь и президенты банков носят бакенбарды.

– Как, впрочем, все мы! – И Брейсуэйт пригладил свои. Все рассмеялись.

– А может быть, все это не столь уж и смешно, – заметил Адам. – Может быть, именно это подсказывает нам путь к пониманию того, какая модель нам не нужна. Очевидно, нам не нужна машина, похожая на те, что мы выпускали до сих пор.

– Ну, это чересчур расплывчато, – возразил Серебристый Лис.

– Вместе с тем эту идею нельзя сбрасывать со счетов, – задумчиво произнес Бретт.

– Окружающая среда, – вставил Кэстелди, – тоже обусловливает стремление к “перевернутым ценностям”, как мы это назвали. Я еще включил бы сюда общественное мнение, недовольство публики, положение национальных меньшинств, экономические и финансовые трудности и все остальное.

– Это верно, – сказал Адам и, подумав, добавил:

– Как известно, мы уже не раз обсуждали эту тему, но давайте еще раз перечислим факторы, составляющие окружающую среду.

Кэстелди заглянул в свои записи.

– Загрязнение воздуха – люди хотели бы что-то в этой связи предпринять.

– Позвольте внести поправку, – проговорил Бретт. – Все хотят, чтобы другие что-то предприняли. Но ни один человек не намерен отказываться от личных средств передвижения – каждый хочет ездить в собственном автомобиле. Этот вывод подтверждается всеми нашими опросами.

– Так это или нет, – сказал Адам, – но автомобилестроители кое-что предпринимают для предотвращения загрязнения воздуха, в то время как отдельные граждане мало чего тут могут добиться.

– И тем не менее, – не отступал Кэстелди, – многие считают, что маленький автомобиль загрязняет атмосферу меньше, чем большой. Это подтверждают и наши исследования. – Он снова заглянул в свои записи. – Можно я продолжу?

– Я постараюсь больше вас не перебивать, – заметил Бретт. – Но ручаться не могу.

– В экономическом плане, – продолжал Кэстелди, – главная проблема сейчас не количество бензина, расходуемого на милю, а стоимость парковки.

Адам кивнул:

– Не спорю. На улице поставить машину становится все труднее, а стоянки все дорожают.

– Но во многих городах парковка малолитражных автомобилей обходится дешевле. Отсюда и желание приобрести такой автомобиль.

– Все это нам известно, – раздраженно заметил Серебристый Лис. – И мы ведь уже договорились, что малолитражка заслуживает предпочтения.

Во взгляде Кэстелди за стеклами очков появилась явная обида.

– Элрой, – сказал Бретт Дилозанто, – молодой человек помогает нам размышлять на эту тему. Так что, если вы разделяете это желание, перестаньте его одергивать.

– О Господи! – взмолился Серебристый Лис. – До чего же вы обидчивы. Я ведь просто высказал то, что у меня было на душе.

– Представьте себе, что вы просто симпатичный малый, – не отступался Бретт. – А не вице-президент компании.

– Ну и наглец! – Брейсуэйт усмехнулся. Затем, обращаясь к Кэстелди, добавил:

– Извините. Пожалуйста, продолжайте.

– Я хотел сказать, мистер Брейсуэйт…

– Элрой…

– Да, сэр. Так вот, я хотел сказать, что все это – часть общей картины.

Они потолковали еще некоторое время об окружающей среде и проблемах, стоящих перед человечеством: перенаселении, сокращении пространства на душу населения, загрязнении воздуха и воды, натравливании народов друг на друга, бунтах, новых представлениях и новых ценностях у молодежи, той самой, которая скоро будет править миром. Однако, несмотря на все эти перемены, автомобили в обозримом будущем, видимо, по-прежнему будут существовать. Но какие автомобили? Наверняка будут и такие, как сейчас, или похожие, но, безусловно, не могут не появиться и другие, в большей мере отвечающие потребностям общества.

– Раз уж мы заговорили о потребностях, – заметил Адам, – давайте попробуем их обобщить.

– Для начала поищем какое-нибудь емкое слово, – тотчас откликнулся Кэстелди. – Я бы сказал – “целесообразный”.

– Век целесообразности, – произнес Бретт Дилозанто, словно пробуя это словосочетание на язык.

– В какой-то мере – да, – сказал Серебристый Лис. – Но не полностью. – Он жестом попросил внимания, собираясь с мыслями. Все замолчали. Наконец он проговорил по слогам:

– О'кей, итак, концепция “целесообразности” принята. Это новейший символ общественного положения, отвечающий стремлению к “перевернутым ценностям”, или как там его ни назови, – все мы согласны, что суть от этого не меняется. Я даже взял бы на себя смелость утверждать, что этому символу, наверное, принадлежит будущее. Однако человеку присуща не только жажда целесообразности, но и многое другое: в нас от рождения заложена тяга к передвижению; затем к этому прибавляется жажда власти, быстроты, сильных ощущений – все это остается с нами до конца наших дней. В самой натуре нашей заложена тяга к экстравагантности, и вопреки целесообразности нас тянет на всякие штучки-дрючки. От этого никуда не уйдешь. Никогда.

– Тут я с вами, пожалуй, соглашусь, – сказал Бретт. – В качестве доказательства достаточно вспомнить ну хотя бы тех, кто мастерит “песчаные” вездеходы. Они – ярые приверженцы малолитражки, и вместе с тем в них живет тяга к экстравагантности.