прошел под окном, держа на плече лопату, как ружье. Эту широкую лопату для уборки снега дед именовал движком. По штату Терентьев числился дворником, но брался за любую самую грязную работу, которую только предлагали.

В стороне от деда лениво трусила, поджав хвост, пятнистая дворняга. Собаку хорошо подкармливали денежные, нескупые механики, но она почему-то оставалась худой, а к людям относилась недоверчиво. Тут Аронов вспомнил, что накануне хотел сказать деду, чтобы тот вымыл полы в конторе, уборщица по неизвестной причине не являлась на работу четвертый день.

Он поднялся с кресла, подошел к окну и громко постучал по стеклу костяшками пальцев, но дед не оглянулся на звук и, сопровождаемый худой собакой, скрылся за углом. Терентьев недослышал на левое ухо. Аронов, слегка раздраженный, вернулся к креслу, сел и потушил сигарету в пепельнице.

— Вот человек, — сказал он, показывая пальцем на окно. — Себе и старухе на гроб давно заработал. Пенсия хорошая, много ли старику надо? А он здесь каждый день как штык. Говорит, не могу без работы. Как не выйду первый день на службу, считайте, помер ваш дворник. Такие вот люди. Теперь таких нет, вывелись. Все только и хотят чужими руками жар загребать, только это и умеют.

Аронов посмотрел на Сергея, но парень оставался совершенно равнодушным к его словам и не проявлял нетерпения перец началом делового разговора, только пускал дым, глядя в пространство.

— Да, таких людей уже нет, — повторил Аронов, уязвленный невниманием.

Он привык к тому, что его слушают, когда он раскрывает рот. Посмотрев в окно, он прикурил новую сигарету.

— Между прочим, мой дворник Герой Советского Союза, — соврал Аронов и тут же задумался, зачем он соврал.

Дед Терентьев действительно участвовал в войне, но еще в самом ее начале был ранен, а затем комиссован. Из боевых наград дед имел только медаль за оборону Москвы.

— Да, Герой Советского Союза. — Аронов смежил веки и покачал головой. — Звезду получал в Сталинграде из рук самого Жукова. Я фотографию эту сам видел, говорю деду, надо бы карточку в музей, он не хочет. Говорит, память. Старик отбил семнадцать фашистских атак с одним станковым пулеметом. Вся рота полегла, он один остался, контуженный. Жуков, рассказывают, плакал, такое там было. Предлагал деду в Москву, в генштаб, тот отказался. Дошел до Берлина. Вся грудь в орденах, вешать некуда. Четыре ранения. Тяжелых.

— У вас все такие заслуженные? — спросил Сергей.

— Все такими быть не могут, — свел брови Аронов. — Будь моя воля, я бы деду звание Героя Труда присвоил, — сказал он, сворачивая со скользкой дорожки вранья. — Сколько таких незаметных людей отдали жизнь стране… И что получили?

Аронов нахмурился и тяжело вздохнул.

— Теперь вот у меня трудится. Здесь его не обижают.

Сергей усмехнулся, Яков Григорьевич посмотрел на парня, прикидывая, поверил ли тот рассказу о героическом дворнике. Самому Аронову этот рассказ показался очень неубедительным, обычно Яков Григорьевич врал более вдохновенно. Артистичный и лживый по натуре, готовый врать по поводу и без повода, из одной любви к художественному слову, Аронов стал замечать: чем патетичнее становятся его рассказы, тем меньшее доверие они вызывают у слушателей. «Проще надо это делать, — подумал он. — Без лишних эмоций, жизненно».

* * *

Мысли Аронова оборвала телефонная трель. Перед тем как поднять трубку, он скосил глаза на циферблат часов и подумал, Лазарев так рано не позвонит, скорее всего, кто-то из клиентов. Откашлявшись в кулак, он поднял трубку. Так и есть, звонила давняя знакомая Якова Григорьевича, жена одной важной шишки из района. Только за последний год она превратила в груду металлолома две дорогие незастрахованные иномарки, сама не получив при этом ни единой царапины.

Дама питала страсть к большим американским лимузинам с множеством хромированных деталей. Она заказывала машины только белого цвета. «Вкус у этой бабенки, как у японского гангстера», — думал Аронов, слушая голос в трубке. Сейчас она просила всего-навсего выправить крыло «форда» своей подруги и спрашивала, когда можно подъехать. «В вашем распоряжении в любое время», — ответил Аронов бархатным голосом. «Я доверяю только вам», — сказала трубка. Договорившись, что дама вместе с подругой подъедут часа через полтора-два, Яков Григорьевич наговорил собеседнице массу любезностей и на том закончил разговор.

«Если бы комплименты можно было включить в счета, я давно ходил бы в золотой нужник», — подумал он и поглядел в окно. Эти взгляды во двор давно сделались привычкой.

Сидя в конторе, Аронов машинально отмечал и контролировал все события, происходящие там. Вот старик Терентьев, сопровождаемый худой собакой, зачем-то поплелся к трансформаторной будке и скрылся за ее металлической дверью, вот два вахтера у раздвижных решетчатых ворот с «кирпичом» посередине, прикуривая, завели разговор с каким-то молодым человеком в длинном, не по сезону легком плаще.

— Что это там, на вахте, делает твой друг? — спросил Аронов.

— Ждет, когда мы все обкашляем. — Сергей тоже посмотрел в окно.

— Так зови его сюда, что он там с охранниками околачивается, мерзнет.

— Финансовые вопросы решаю я один, — сказал Сергей. — Он занимается техническими.

— Ясно, — буркнул Аронов и положил на стол широкую белую ладонь, пора начинать разговор, прелюдия кончилась. Яков Григорьевич сделался серьезным. — Вот что я тебе скажу, — Аронов провел ладонью по лбу, словно вспотел. — Тачку вы пригнали неплохую, ничего сказать не могу. Я ее посмотрел, покопался. Но вот что вопрос: где вы ее взяли?

— Угнали, — ответил Сергей коротко и просто.

— Вот я и хочу знать, где, у кого, — поморщился Аронов. — Может, вы водилу замочили и теперь вас и тачку эту вся милиция страны ищет с фонарями. Мне ведь лишние приключения не нужны, я с законом ссориться не хочу.

— Понятно. — Сергей почесал за ухом, но не заволновался.

Такая реакция парня немного успокоила Аронова. «Скорей всего, у первого же фраера на улице увели», — подумал он.

— В общем так. — Сергей сморщил лоб, словно вспоминая обстоятельства кражи. — К сестре Виталика, — он показал пальцем за окно, туда, где курил с вахтерами у ворот его приятель, — к ней, в общем, один мужик похаживает. Иногда ночевать остается. Однажды он проснулся, а машины под окном нет. Расстроился, конечно, но не очень сильно. Он не из бедных, да и машина застрахована. Ничего, на такую телегу он за два месяца заработает.

— А сестра как же?

— А что сестра? — Сергей усмехнулся. — Этот дядя ей не муж. А, вы в другом смысле… Она не в курсе нашего дела. Посоветую ей найти другого мужика, пока этот на метро ездит.

— Может, я и специалист, но что-то непохоже, чтобы вы с приятелем