может быть, и почувствовав это вместе со мной, Бен подхватил меня под бедра, осторожно прижимая к себе, и спустя миг я снова оказалась распластанной под ним с согнутыми в коленях ногами.

Движения, мягкие и тягучие, мгновенно сгладили остроту первого соединения, и сейчас я могла только цепляться за его плечи, выдыхая приглушенные стоны. Глядя ему в глаза и чувствуя нарастающее внутри удовольствие, затрагивающее, кажется, каждую клеточку моего тела.

Мы действительно стали единым целым, и я уже не понимала, чувствую я его или себя. Не понимала, как могла так долго ждать, как могла все это выдержать — разлуку с ним, наше отчуждение, наше отдаление. Внутри меня сейчас словно рождалась новая я, и наше слияние собралось покалыванием на ладонях. Знакомым покалыванием.

— Ой, — прошептала я, отнимая руки от его плеч.

— Не бойся, Аврора, — выдохнул он мне прямо в губы. — Отпусти его. Отпусти себя.

И я отпустила, позволив себе сорваться в такое яркое удовольствие, от которого выгнулась дугой. Пламя воспарило с моих ладоней, взлетев ввысь жаркими опасными ленточками. Волна за волной я содрогалась, чувствуя его дрожь внутри, сжимаясь и выдыхая стоны какими-то рывками.

Последняя вспышка была особенно острой и полыхнула перед глазами и внутри такой яростной силой, что я закричала, забыв обо всем. Ногтями вцепилась в покрывало, рискуя поджечь его беснующимся пламенем, содрогаясь в его руках. Снова и снова. Снова и снова. Снова и снова.

Бен подхватил меня, привлекая к себе, все еще дрожащую, поцеловал, накрыл нас свободной стороной покрывала, и я уютно устроилась у него на плече.

— Это… это было… — Во мне кончились слова, поэтому я просто посмотрела на него, впитывая такие знакомые-незнакомые черты. Каждую черточку. Каждую тонкую ниточку морщин, собравшуюся у глаз, когда он улыбнулся.

Такой родной.

Такой невыносимо близкий…

Я хотела ему об этом сказать, но глаза закрылись сами собой, и меня увлекло в глубину сна.

От которого я очнулась, когда Бен уже спал.

Очнулась, резко открыв глаза и сев на постели. Спросонья или от того, что так быстро заснула, я не могла понять, что происходит, и сколько прошло времени. Руки и ноги казались тяжелыми, а голова была еще тяжелее.

«Бен», — хотела позвать я, но губы меня не слушались.

Мое тело вообще меня не слушалось, меня словно парализовало, но я двигалась! Я встала, направилась к двери, совершенно не стесняясь собственной наготы и того, что меня могут увидеть дети. Вальцгарды дежурили за дверями квартиры, но это я отметила сквозь какую-то мутную пелену сознания. Я просто осторожно коснулась панели, зачем-то обернулась на Бена.

Он не проснулся.

Я же спустилась вниз, прошла на кухню, приблизилась к столешнице и вытащила нож. Направляясь назад, я чувствовала внутри себя только злобу и тьму, которые превратили меня в марионетку и вели, дергая над ступеньками, поднимая наверх.

Что происходит?

Разум заметался в отчаянии, но я чувствовала себя как в толще воды.

«Это сон, Аврора, — раздался в голове чей-то резкий жестокий голос, — это просто сон».

Я снова шагнула в комнату, приблизившись к кровати.

Бен по-прежнему спал.

Я так любила его… но сейчас я люто его ненавидела.

Сознание по-прежнему было вязким и мутным, как желе. Я знала, я точно знала, что я должна сделать. И я замахнулась, чтобы ударить его прямо в сердце.

Черное пламя Раграна

— Бен!

Заснуть после самой чудесной ночи рядом с самой чудесной женщиной и проснуться от ее крика. Инстинкты сработали на раз: он перехватил лезвие ножа ладонями за миг до того, как оно вонзилось бы ему в грудь. Рукоять больно впилась в кожу, но с этой болью вряд ли могло сравниться то, что ему открылось.

Дикий, совершенно нечеловеческий взгляд Авроры с расширенными во всю радужку зрачками. От нее фонило злобой, яростью, ненавистью. Не ее. Того, кого он узнал сразу, даже через заложенные в нее программы.

Наблов Кроунгард.

Это были мгновения, какие-то сотые доли секунды, и мысли, включившиеся в нем наряду с инстинктами, мелькнули в сознании короткими точными фактами. В следующий миг он уже резко увел нож в сторону и перехватил ее запястье, сдавив так, что пальцы разжались. Лезвие впилось в другую ладонь, но главное — Аврора его отпустила, и Бен мгновенно отшвырнул нож в сторону, перехватывая ее за вторую руку.

В ее глазах вспыхнуло пламя, дикое и звериное. Принадлежащее ей, но спровоцированное тварью, которой давно было пора свернуть шею.

Как он до нее добрался?

Каков был приказ?

Какой блок?

— Аврора. Стой. — Он заставил ее замереть, вложив в голос всю свою силу.

Она в самом деле застыла, Бен же вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, что этот урод вложил в ее голову. Что произойдет, если она не исполнит приказ? Ментальные установки такого уровня, какая сейчас была перед ним, активировались определенным словом или событием, но на них еще можно было поставить печать — при взломе блока или после выполнения задания исполнителя можно было таким образом уничтожить.

Исполнителя…

Его Аврору!

— Говори, что ты чувствуешь, — приказал он.

Безэмоционально. Поразительная особенность силы иртханов: безэмоциональность в приказах. Только так они будут работать. Только так можно подчинить себе зверя. Или другого иртхана.

— Ненавижу тебя.

— Хорошо. Что еще.

— Я должна тебя убить, — она почти зарычала это. — Я должна!

Бен мог попросить ее бороться, но он понятия не имел, что за этим последует. Тем более что она и так боролась, если позвала его по имени, закричала. Должно быть, создавая намерение его убить, Кроунгард не рассчитывал, что ее силы пламени хватит на такое сопротивление.

Он снова почувствовал рождающуюся внутри дикую звериную ярость и снова ее погасил.

Нет. Не сейчас.

Сейчас нужно думать, как думал Кроунгард. А он думал всегда на несколько шагов вперед. Убийство Черного пламени Раграна в Аронгаре пошатнет и без того хрупкое после случившегося с его детьми мировое равновесие. Убийство женщиной, напрямую связанной с агентом Халлорана. Женщиной, у которой были все причины его ненавидеть. Рагран останется без защиты (тот попрыгунчик, который претендует на его место — не в счет), Халлоран окажется причастным к его убийству, Мировое сообщество начнет разваливаться. Но при этом Кроунгарду наверняка нужно было сделать так, чтобы никто не заподозрил его, а значит, Аврора умереть не должна. По крайней мере, не от ментальной атаки, не от ментального блока.

Со всем остальным он справится.

Осознав это, Бен почувствовал, как внутри, в сердце отпускает.

— Ты убила меня, — спокойно произнес он, глядя Авроре в глаза. —