— Алина, — улыбка её стала шире. Во взгляде мелькнуло что-то знакомое, но я так и не смогла понять, что именно. — Меня зовут Анастасия, — протянула мне руку, — я адвокат семьи Макаровых.

Как то иначе я себе представляла адвокатов. Руку я пожала, но подозрительность моя никуда не ушла, наоборот, стала сильнее:

— Что вам от меня нужно?

— Давайте присядем, — она указала на стоящие чуть в сторонке от дивана кресла из кожи коричневого цвета и, не дожидаясь от меня согласия, направилась к ним.

— У меня мало времени, — я сжала лежащую в кармане длинного кардигана рацию радионяни, которую носила с собой буквально всюду. Боялась, что дочь останется без присмотра даже на минуту, потому что страх за ее состояние и жизнь до конца так и не пропал. Разговаривать с этой странной женщиной мне не хотелось до такой степени, что я бы предпочла, чтобы в этот момент раздался плачь дочери. Тогда бы я могла с чистой совестью спровадить её восвояси. Адвокат семьи Макаровых… Что ей от меня нужно?!

— Я не отниму его слишком много, — присев в кресло, она достала из портфеля папку с какими-то документами и подняла взгляд на меня, все еще не двинувшуюся с места.

Выбора у меня не было. Недовольно вздохнув, я наконец присела в кресло напротив и перевела взгляд с папки на Анастасию. Губы её были накрашены алой помадой, волосы струились по плечам золотистым водопадом. Это могло бы показаться вызывающим, если бы… не шло ей. Красота на грани вызова, вот что я могла сказать о ней. Красота на грани вызова и ощущение холода рядом.

— Так что вы хотите от меня? — сухо поинтересовалась я.

— Наверное, вы знаете, что Анна Громова умерла?

Я не ответила, продолжая смотреть ей в глаза. Они были голубыми. Какими-то неестественно голубыми…

— Знаю, — ответила коротко.

— Я много лет работаю с её семьёй. Некоторое время назад она позвонила мне и заявила о намерении составить завещание.

— Какое отношение это имеет ко мне, я не понимаю, — желание скорее закончить разговор становилось сильнее. Я чувствовала, что меня вновь утягивает в трясину этой грязной истории и не желала марать едва отмытые руки.

— Самое прямое, — вымолвила Анастасия. Лицо её стало серьезным, она достала из папки документ и протянула мне. — Анна Громова включила и вас в завещание, Алина.

Мне вдруг стало нехорошо. Руки мигом похолодели, внутренности стянуло узлом. От острой нехватки воздуха захотелось выбежать на улицу.

— Это невозможно, — выдавила, смотря на протянутый мне лист бумаги так, будто только что мне предложили сунуть руку в ящик с гремучими змеями.

— Но это так. Можете прочитать, — тряхнула завещанием, но я замотала головой, не желая прикасаться к нему. Вскочив на ноги, воскликнула:

— Я хочу, чтобы вы ушли. Сейчас же! — сердце колотилось у самого горла, тошнота накатывала волнами. — Я никогда не знала эту женщину! Никакое наследство от неё мне не нужно.

В голове шумело. В какой-то момент показалось, что вот-вот я потеряю сознание. Тогда как меня едва ли наизнанку не выворачивало, Анастасия сохраняла спокойствие. Смотрела на меня прямо, внимательно, то ли продолжая изучать, то ли чёрт знает что ещё.

— Вам не интересно, что Анна оставила для вас? — адвокат грациозно встала, убрала документы обратно в папку, папку — в портфель.

— Не интересно. Уходите, — процедила сквозь зубы. Дурнота немного отступила. Я сделала незаметный глубокий вдох, окончательно пришла в себя. Ощущение тревоги не отпускало.

— Картины, — будто не слыша меня, произнесла она. Губы её вновь вытянулись в улыбку. — Все свои картины Анна завещала вам, Алина.

Картины… Господи, что происходит?! Откуда жена Олега знала о моем существовании?! Разве что… Я вдруг засмеялась. Тихо, рвано, нервно. Поймала на себе удивленный взгляд Анастасии и покачала головой. Громов. Он все давно рассказал ей. Безумие! Что если они вообще были с ней заодно, а потом… потом что-то пошло не так. Миллиард вопросов, ответы на которые знать я даже не хотела. Всё, чего я хотела — оставить в прошлом. Его, его жену и эту блондинку с голубыми глазами-льдинками.

— Убирайтесь, — жестко выговорила. — Убирайтесь, или я вызову охрану. Мне не нужны никакие картины Анны Громовой. Я хочу, чтобы вы и вся её родня оставили меня и мою дочь в покое.

— Боюсь, не получится, — ответила она мне. Я поймала на себе её взгляд, — сверкнувшую в них злость я не могла бы спутать ни с чем. — Вы заберете эти картины, Алина, — с нажимом заявила она. — Рано или поздно.

Угроза? С какой стати я должна забирать их, если не желаю этого?! С какой стати мне вообще что-либо забирать?! Почему Анна составила завещание?! Как будто знала что-то… Как будто… И опять мне стало нехорошо. В висках застучало. Я понимала, что, если сейчас же она не покинет этот дом, мне действительно придется попросить, чтобы люди Вадима выпроводили ее. Достаточно с меня. Достаточно!

— Уходите! — не отводя взгляда указала в сторону выхода.

— Конечно, — она вновь превратилась в милую женщину. Как будто что-то вспыхнуло в ней и погасло. Улыбнулась, взгляд её потеплел.

Радионяня в моем кармане ожила, из динамика послышался спасительный плачь Янины. Вовремя. Странно было радоваться тому, что дочь проснулась раньше положенного, но я едва не выдохнула с облегчением.

— Ваша дочь, — внимание Анастасии было приковано к карману моего кардигана. — Она вырастет красивой девочкой, — снова взгляд на меня. — Берегите её, Алина. Берегите. Дети — самое главное, что может быть у женщины. Понимание этого порой приходит слишком поздно, — говорила она, глядя на меня. Потом отвернулась, посмотрела на картину, которую изучала, когда я вошла. На ней была изображена сидящая на берегу и смотрящая вдаль девушка. Смотрящая так, словно бы ждала кого-то… — В нашем мире так много зла. Не успеете оглянуться, как это зло может её у вас забрать, — договорив, она поправила пиджак и откинула волосы за спину. Взгляд мой тут же уцепился за родинку на шее.

Этого не может быть… Я резко подняла глаза и впилась в лицо адвоката, пытаясь найти похожие черты, но…

— До свидания, Алина, — сказала она и пошла прочь.

С новым истошным плачем Яны я будто пришла в себя. Скинув оцепенение и подавив желание броситься следом за этой женщиной, я побежала наверх, в комнату. Янина требовала моего внимания настойчиво и даже когда я, подойдя к постельке, несколько раз качнула её, не пожелала успокоиться.

— Ну ты что, — шепнула, беря дочь на руки. Прижала к себе и, ласково покачивая, подошла к окну как раз в тот момент, когда Анастасия остановилась возле дожидающейся её машины. Стоило ей оказаться рядом, стоящий возле машины мужчина обернулся. Я затаила дыхание. Только на мгновение он повернулся лицом и…

— Хватит, — сказала я самой себе, прижимая дочь к груди. — Это невозможно.

Анастасия села в машину, мужчина же повернулся снова. Ещё одна секунда. Слишком мало, чтобы различить черты лица с такого расстояния. Вот только меня не оставляло чувство, что я уже видела его. Видела и даже знала где. В Калининграде. На выставке, куда мы ходили с Олегом. Присмотрелась. Нет… Хватит. Это просто усталость. Нервы и стресс.