– Останови, Витек, – приказал Севастьянов. Машина съехала к обочине. – Слушаю тебя. – Сивый уставился на мексиканца.

– Дело в том, что я незнаком с этим человеком. – Сивый вопросительно поднял бровь, а Мигель поспешно продолжил: – Но мне известны люди, которые могут указать на него.

– Похоже, наш мексиканский друг со страха совсем отупел или, наоборот, считает нас полными кретинами. Поезжай, Витек. Кажется, нам предстоит сегодня грязная работенка. Этот пидор хочет, чтобы я лично закопал его в отбросах на свалке. Незавидная тебя ожидает смерть, Мигель. Я ведь не боюсь грязной работы и не поленюсь испачкать руки. Ты же нас, русских, знаешь. Нам с детства не привыкать копаться в навозе.

Машина мчалась по пустынному шоссе. Казалось, будто Витек лидирует в гонках «Формулы-1».

– Я все понял, я расскажу об этом человеке, – взмолился Мигель.

– И очень скоро, – усмехнулся Сивый.

Машина остановилась у городской свалки, огромной, пустынной, напоминающей необитаемую планету, кучи мусора в темноте походили на кратер остывшего вулкана.

– Вытащите его! – распорядился Сивый.

– Вы же знаете, меня будут искать, – Мигель сделал слабую попытку оказать сопротивление.

– Кто ищет – тот всегда найдет. Вопрос в том, что и где! Может, недели через две какой-нибудь бродяга и отыщет обглоданный собаками догнивающий труп, и твои дружки с почестями закопают его на мексиканском кладбище. Поверь, несмышленыш, я это проходил уже десятки раз, и всегда все кончалось кладбищем. Повесьте его за ноги. У нашего друга есть последний шанс.

Спутники Сивого были молчаливы. Они знали, что их благополучие зависит от этого малоулыбчивого человека, и потому свято исполняли каждый его приказ, как если бы это было пожелание самого господа бога.

Мигеля связали, конец веревки перекинули через разбитый трейлер, в ночи напоминающий развороченный луноход, и подвесили его. Тело беспомощно раскачивалось, задевая головой мусорные отходы.

– Дорогой Мигель, если ты с нами будешь откровенен, мы сохраним тебе жизнь. В твоем распоряжении минута. Время пошло, – сказал Сивый.

Свалка была безлюдной, и кричать было бесполезно.

– Я расскажу все от начала и до конца, – прохрипел Мигель.

– Мы тебя внимательно слушаем.

– Отвяжите меня.

– Мы и так тебя прекрасно слышим.

– Я не знаю, как он вышел на меня… но первый раз я его увидел в баре… где он обычно сидел… со своими приятелями. Он бросил на стол тридцать тысяч… сказал, есть неплохая и… денежная работенка, что это только аванс… Мы спросили, что делать… он ответил… нужно убрать троих… русских… Глядя на него, можно было не сомневаться, что такая работа… ему куда привычнее, чем нам.

– Дальше что? – торопил Севастьянов.

– Потом… когда мы убрали этих русских, он дал нам… еще столько же. Да отвяжите же меня!

– Как он выглядел? – не обращая внимания на вопли мексиканца, спросил Сивый.

– Мрачный, светловолосый… спортивного вида… лет тридцати… Правая рука постоянно в кармане… видимо, оружие… Взгляд сверлящий… В общем, я почувствовал огромное облегчение… когда наше знакомство завершилось.

– И это все?

– Все. Отвяжите же меня. Вы обещали мне сохранить жизнь.

Сивый вяло улыбнулся.

– Ты преувеличиваешь, такого обещания тебе никто не давал. Впрочем, живи, я милосерден, парень. Повиси здесь, может, найдется какая-нибудь сердобольная душа. Снимет такую падаль, как ты, с этой виселицы.

– Развяжите руки! Я ведь сдохну прежде, чем меня кто-либо отыщет.

Сивый уже не слышал. Он удобно устроился на переднем сиденье «Форда».

– Заводи, Витек! – обронил Сивый. – У нас сегодня еще масса дел.

Последние сомнения Севастьянова в том, что убийца был человек Монтиссори, исчезли в Сан-Диего.

Сивому удалось подстеречь сутенера проституток, в чьем обществе были застрелены еще двое русских. После часа пыток сутенер указал на двоих парней, причастных к этому делу. Отловить их не составляло большого труда – они никуда и не прятались, являясь постоянными клиентами соседнего борделя, известного своей дешевизной.

Сивый с людьми подкараулил парней на окраине квартала, где находился публичный дом. Затащил их в полуразрушенный пустынный дом и, набравшись терпения, спокойно допрашивал двух молодцев, пытаясь узнать, кто тот неизвестный, который сделал им заказ на убийство. Когда пауза затягивалась, помощники Сивого тушили сигареты о смуглые лбы балбесов, а рукоятками пистолетов испытывали на прочность их скулы. Наконец Севастьянову удалось выяснить, что и в этом случае заказчиком был некий итальянец, Леонардо, хотя с виду, вспомнили парни, он больше напоминал поляка или, может, и русского. Но они точно знали, что это человек Монтиссори.

Город Сан-Диего больше Сивого не интересовал. Он не любил оставлять свидетелей. Машину с включенным двигателем загнали в гараж, ворота заперли на замок. Парни совершили ошибку, подняв руку на русских ребят. За это им придется пострадать. Так решил Сивый.

Даже если допустить, что смерть пятого посыльного была чистой случайностью, то гибель других – точно дело рук киллера, нанятого Монтиссори. Сивый задумался.

Варяг в США приедет не скоро. В России – масса дел. Сивый чувствовал, что более не в силах держать на себе груз столь большой ответственности, и, едва покинув Сан-Диего, он позвонил боссу по сотовой связи.

– Владислав Геннадьевич, – сказал Севастьянов, когда в трубке раздался спокойный знакомый голос. – Это я!

– Слушаю тебя! Почему нарушаешь?

– Повод есть. Я выяснил, кто нас не любит.

– Кто же?

– Фигура хорошо тебе знакомая. Любитель арий и поклонник оперы.

– Понял. Значит, это он. Что ж, вернусь в Сан-Франциско, и мы с ним потолкуем.

Леонардо Томмазо под видом американского туриста, совершающего индивидуальный тур, прилетел в Москву в начале октября. Самолет приземлился вечером в Шереметьево-2. Шел проливной осенний дождь. В зале прилета его встречала представительница «Интуриста», симпатичная дама лет тридцати семи. Она сносно владела английским и всю дорогу до гостиницы настойчиво предлагала гостю взглянуть то направо, то налево, излагая историю Москвы.

Леонардо с трудом узнавал город своего детства. Москва сильно изменилась.

На Ленинградке их микроавтобус попал в «зеленую» волну, и до центра они добрались быстро. На Лубянке Леонардо спросил у своего гида, кивнув в сторону клумбы в центре площади:

– Марго, а Железный Феликс, стало быть, покинул свой пост?

Маргарита Родионовна Стерина, гид с двадцатилетним стажем, внештатный сотрудник органов госбезопасности, внимательно посмотрела на гостя, удивилась его познаниям и, поджав губы, ответила: