Эскин стоял между двух женщин, как между двух огней, и не знал, к какому из них дотронуться. Прогуливающиеся по скверу люди с любопытством поглядывали на них.

– Хватит! – заорал Эскин. – Я сейчас все решу!

Лулу перестала реветь, а Алла поднялась с клумбы сама, с интересом глядя на Эскина.

– Ты не моя жена, Лулу, а Алла не моя любовница, – сказал Эскин. Он сам еще не знал, что скажет.

– И все же ты Лулу мне нравишься, и Алла тоже мне нравится!

– Лулу плохо! – всхлипнула Лулу, и Эскин ее сочувственно обнял.

– Алла тоже плохо! – Алла весьма артистично изобразила Лулу.

– И Лева плохо! Очень плохо, – поддержал ее злую шутку Эскин.

Лулу уже с лукавой улыбкой взглянула на них.

– Я решить кое-что, – заговорила Лулу, – я не знать ваш страна, но наш страна, можно один жена, и два жена, и три жена, много жена! – Лулу с улыбкой загибала свои темно-кремовые пальчики.

– Интересно, интересно, – вздохнул Эскин, сразу же припомнив, как он жил с Соней и Глебом Собакиным.

– А почему бы нам действительно не пожить втроем! – поддержала идею Лулу Алла.

– А как к этому отнесется Секин или оккультист Мартынов?! – шутливо спросил Эскин.

– Мне абсолютно наплевать на них! – усмехнулась Алла. – Что было, то сплыло!

– Да, ты меня совсем еще не знаешь! – слабо запротестовал Эскин.

– Ну и что? Зато как интересно будет узнать друг друга! – Алла вежливо отстранила Лулу правой рукой и жадно впилась Эскину в губы.

Лулу за неимением губ, поцеловала его в шею, и так они стояли посреди сквера и целовались на виду у всех прохожих.

– Вы нарушаете общественный порядок! – к ним подошел какой-то милиционер в темных очках.

– А что, разве на улице нельзя целоваться? – засмеялась Алла, оторвавшись от губ Эскина.

– Это когда мужчина с женщиной целуются, – сердито ответил милиционер, а не когда две бабы на одного мужика бросаются как изголодавшиеся кошки!

– Вы завидовать мы! – хихикнула Лулу, продолжая сжимать Эскина в объятьях.

– Я вас просто предупредил, – процедил милиционер сквозь зубы, и грубо сплюнув себе под ноги, пошел дальше.

– Да уж, – вздохнул Эскин, – хорошо еще, что не забрал в отделение!

– А какое он имеет на это право! – возмутилась Алла. – Просто его зависть грызет, вот и все!

– Все равно надо соблюдать какую-то осторожность, – заметил Эскин, и, поглядев на Лулу с Аллой, улыбнулся, подумав, что судьба подносит ему новые сюрпризы.

Ивана Ивановича Секина они дома не застали, но поскольку Эскин желал его очень встретить, они все втроем сели на скамейку возле его дома, и Алла с Лулу почти сразу же затеяли очень странную игру в поцелуи.

Сначала Эскина жадно целовала Лулу, потом как по эстафете Алла, причем каждая из них пыталась вложить в свой поцелуй побольше чувства: Лулу часто кусала его губы, Алла часто проникала в него своим на удивление длинным языком, иногда она им умудрялась дотрагиваться до его гланд, отчего Эскин задыхался и кашлял до слез, и жаловался, что не понимает, почему это Алла делает.

Тогда Алла говорила, что это магические прикосновения, через которые она пытается сосредоточить свое внимание, и чтобы он, дурачок, не отвлекался. Через полчаса, когда у Эскина были не губы, а два синих плода, свисающих с его одурманенного лица, наконец-то показался Секин.

Изобразив вначале на лице испуг, Секин затем очень долго улыбался и молча жал руку Эскину.

– Отвечай, скотина, что ты делал в редакции у Эрики Львовны, – сразу же пошел на него в атаку Эскин.

– Да, совсем ничего, просто интересовался оккультизмом, то есть сексом и оккультизмом, – начал врать Секин, поглядывая с осторожностью на Аллу.

– А кто деньги у нее взял в кругленькой сумме, – Эскин взял Секина за лацканы пиджака и немного потряс.

– Да, что ты, Лева, ты же мне друг, хочешь, я тебе половину денег отдам?!

– Да, катись ты в жопу, – Эскин отпустил Секина, сплюнул и, взяв под руку Аллу и Лулу, ушел от него с гордо поднятой головой.

– Самое ужасное, что я с этим кретином еще трахалась, – стала сопереживать Эскину Алла.

– А об этом-то ты могла бы, и помолчать, – Эскин был злой как черт, он отпустил локти своих женщин и сконцентрировал все свое внимание на дороге: по ней мчались машины, а в них ехали люди, и все ехали туда, в абсолютную и пугающую их неизвестность. А может они и не думали об этом, а просто неслись как заведенные механические куклы.

– Как найти отца?! – спросил сам себя Эскин вслух. – Ну, что молчите?! Не знаете?!

– Человек не может все знать, – вздохнула Алла.

– А если может, – улыбнулся Эскин.

– Это как?! – спросила Алла.

– Был один такой философ у нас, Николай Федорович Федоров, жил он в девятнадцатом веке, в конце, и в начале двадцатого века. Его другом был даже Лев Толстой.

Так вот этот Федоров еще задолго до Циолковского предсказал освоение человеком Космоса, всей Вселенной и ее тайн, ну, а потом по его мнению можно быть не только бессмертным, но и воскрешать умерших, благодаря, возможно, генетическому коду.

– А что Лев Толстой, он с ним спорил или соглашался?! – спросила Алла.

– Спорил и не соглашался, – вздохнул Эскин, – Лев Толстой даже не верил, что человек попадет в открытый Космос.

– И поэтому он ходил босиком и собирал цветочки! – засмеялась Алла.

– Живи ты в то время, ты бы тоже не поверила, – осуждающе поглядел Эскин.

– Жена слушать свой муж! – дернула Лулу за рукав платья Аллу.

– Да, ладно тебе, Лулу, – Алла даже приобняла Лулу, – ты в России, а не в Африке, где женщины моют ноги мужчинам!

– Не надо так! Муж обижаться! – закричала на нее Лулу.

– Ну, ты и дикарку себе нашел, и где ты ее только откопал?! Случайно не в джунглях?! – Алла едва сдерживала смех.

– Ты – ж*па! – сказала уже спокойно Лулу и демонстративно отвернулась от Аллы.

– Это ты ее научил?! – поинтересовалась Алла.

– Нет, это принц Мабуту постарался, – шепотом ответил Эскин, засунув себе руки в карманы брюк.

– Мабуту плохой! – не расслышав, что шептал Эскин Алле, сказала Лулу.

Они уже входили в метро и поэтому сразу замолчали.

– Ну, а ты все-таки веришь в теорию абсолютного бессмертия?! – спросил Эскин Аллу.

– Верю! – быстро отозвалась Алла, боясь, что Лулу опять услышит ее голос и будет ругаться.

– Да, конечно, если он сказал «А» и оно сбылось, то же самое будет и с «Б»! – уже бодро отозвался Эскин.