Гийом де ла Марк сидел во главе стола в огромном кресле, похожем на трон. Компанию ему составляла далеко не юная дама в богатом наряде, совсем не блещущая красотой; она тоже сидела в кресле, но меньшего размера. Похоже, это была невеста барона, Жанна д'Аршель, баронесса Скунховен. Глядя на внушительную фигуру де ля Марка, можно было сразу догадаться, что предстоящие Арденнскому Вепрю свадебные торжества — брак по расчету. Так оно и было: Гийом де ла Марк уже имел свою армию и ему недоставало лишь обширных земельных угодий, которыми владели бароны Скунховены, чтобы приобрести вес в Бургундии и без особых последствий для себя захватить Льеж, возглавив тамошних жителей, которые и года не могли прожить, чтобы не взбунтоваться.

Арденнский Вепрь сидел с непокрытой головой, но при полном параде — в дорогой венецианской кирасе и с широким рыцарским поясом, на котором висел рейтарский меч, так называемый рейтшверт. Это оружие представляло собой нечто среднее между легким длинным мечом и тяжелой шпагой. Рейтарский меч являлся универсальным холодным оружием, одинаково годным как для рубки на полном скаку, так и для точных колющих ударов в сочленения и щели доспеха. Эти качества рейтшверта позволяли рейтарам избежать ношения двух клинков — сабли для рубящих ударов и кончара для уколов.

Широкие плечи де ла Марка прикрывал весьма оригинальный плащ — большая кабанья шкура с литыми серебряными копытами и клыками. Кожу с головы вепря сшили в виде капюшона, что придавало барону сходство со страшным чудовищем, оскалившим зубы. Видимо, таким нарядом он хотел оправдать свое прозвище и произвести впечатление на свою невесту.

Его высокий, открытый лоб, широкие скулы, большие блестящие глаза серого цвета и орлиный нос говорили о мужестве и великодушных порывах. Но эти благородные черты несли отпечаток распутства, пьянства и частых вспышек неконтролируемого бешенства. Он носил большую бороду, однако она не могла скрыть непомерно толстые губы и сильно выдвинутую вперед верхнюю челюсть с крупными зубами, напоминавшими клыки. Эта особенность лица, придававшая Гийому де ла Марку поразительное сходство с диким вепрем, и его страсть к охоте (обычно он охотился в Арденнском лесу) стали причиной того, что барона прозвали Диким Арденнским Вепрем.

Пирующие разбойники уже изрядно выпили, и их сальные шуточки могли ввести в краску не только девственницу, но и даму, немало повидавшую в жизни. Однако баронессе Скунховен, судя по всему, нравилось грубое мужское общество; на пиру она чувствовала себя как рыба в воде и часто смеялась, не забывая при этом прикладываться к чеканному кубку с вином. Де ля Марк поглядывал на нее не без некоторого удовлетворения; судя по этим взглядам, Жанна д'Аршель пришлась ему по душе не только из-за богатого приданого, но еще и благодаря своему непосредственному поведению.

Увидев Эрхарда, де ла Марк повысил голос, зазвучавший как боевая труба и перекрывший шум пирующих:

— Лейтенант, где тебя так долго черти носили?! Я уже заждался.

— Чтобы выполнить ваш приказ, мне пришлось заехать в Льеж, — ответил Эрхард. — Дофин гостит у епископа. К тому же на дорогах патрули короля Карла, и нам пришлось пробираться лесными тропами.

— Ты привез послание от дофина?

— Людовик[61]сказал, что подумает над вашими предложениями и даст ответ в ближайшее время.

— Когда именно?

— Он не уточнил.

— Ох уж этот хитрый хорек! — взорвался де ла Марк и в ярости грохнул по столу своим внушительным кулачищем; но тут же остыл, вспомнив, что рядом сидит баронесса. — Людовик затевает очередную интригу против своего отца, короля Карла, совместно с герцогом бургундским Филиппом, и мы кое о чем с ним договорились, — начал объяснять барон своей невесте. — После смерти своей первой жены Маргариты Шотландской он рассорился с отцом из-за женитьбы на дочери герцога Савойи Шарлотте, а на требование Карла явиться ко двору ответил отказом и бежал из Дофине в Бургундию.

— Майне фрайхерр[62], я приехал не с пустыми руками, — сказал Эрхард и вытолкнул вперед Жиля. — Мы тут поймали паломников, и один из них утверждает, что он шпильман.

— Чудесно! — воскликнул Арденнский Вепрь. — На нашем пиру не хватает лишь музыкантов. Это дорогой подарок, Эрхард. Благодарю. Подойти поближе! — приказал он Жилю и впился в него своими холодными, как альпийский лед, глазами.

Жиль безропотно повиновался. Он был ни жив ни мертв. Только сейчас он узнал этот страшный гипнотизирующий взгляд, который после схватки в таверне на пути в Париж долго преследовал его по ночам. Что будет, если де ла Марк узнает его? Тогда казни точно не миновать. Теперь у Жиля не было никаких сомнений, что нападение в таверне на Пьера д'Амбуаза и Раймона де ла Герра было совершено по приказу Арденнского Вепря. А он выступил невольным защитником этих дворян, тем самым спутав планы барона.

Ему показалось, что на него посмотрел удав. Взгляд барона был ледяным и гипнотизирующим. Жиль поклонился ему, да так и остался стоять с опущенной головой.

— Это правда, что ты шпильман? — спросил де ла Марк.

— Правда, — тихо ответил Жиль, изображая полное смирение.

— Что ж, тогда сыграй нам что-нибудь повеселее, дабы отвлечь моих молодцев от застолья, а то они скоро лопнут от обжорства.

Жиль бросил быстрый взгляд на пирующих и, убедившись, что большинство из них черные рейтары, начал петь хорошо известную среди немцев песенку прославленного миннезингера прошлого века Йоханнеса Хадлауба:

— Ах, я без милой робко

Томился много дней,

Потом придумал ловко,

Как объясниться с ней.

В одежде пилигрима

Стою я у дверей,

Она из церкви мимо

Спешит пройти скорей.

В то тайное свиданье

Мне удался мой план:

Любовное посланье

Я сунул ей в карман.

Тру-ля-ля, тру-ля-ля,

Какой удачный план!..

Рейтары и прочие разбойники оживились и уже на втором куплете начали дружно, правда несколько нескладно, подпевать: «Тру-ля-ля, тру-ля-ля, какой удачный план!» Судя по довольному лицу Арденнского Вепря, песенка понравилась и ему, не говоря уже о баронессе Скунховен: она хлопала в ладоши и заразительно смеялась…

Андрейко перевернулся на другой бок и закрыл глаза. Спать не хотелось — мешали безрадостные мысли. В какой-то мере им повезло, что они попали не в руки лесной стражи. Но рассказ Гийо о жестокостях Арденнского Вепря, который убивал направо и налево, нимало не заботясь о правосудии, не прибавлял Андрейке оптимизма. Гийом де ла Марк даже со своими разбойниками вел себя с примерной безжалостностью и мог отправить любого на тот свет за малейшую провинность.