Он убирает бутылку, тщетно пытаясь вытрясти из нее еще хоть каплю. Морщится, прикладывает ладонь к башке и морщится, а потом с пьяным недоумением смотрит на окровавленные пальцы.

— Опа… — еще одно пьяное бульканье, от которого меня уже не по-детски бомбит. — Мне бы… того… в больничку…

Я напоминаю себе, что обещал не сходить с ума, но уже хватаю его за грудки и волоку на кухню. На хуй все, отрезвляющий душ еще никого не отправил на тот свет. Пусть скажет спасибо, что я до сих пор не поломал ему ноги.

Пьяное тело очень нелепо сопротивляется попыткам окунуть его башку под кран, так что когда ледяная вода поливает его рожу, начинает сначала хрипло, а потом ощутимо орать.

— Издашь еще один звук… — Я хватаю со столешницы пустую бутылку, разбиваю ее о край и сую под нос мудаку одну из опасно острых граней, — … и я сделаю из тебя такого красавчика, что единственной телкой, которую ты сможешь изнасиловать, будет твоя собственная рука.

Он мычит, но и только. Покорно принимает отрезвляющий душ, а потом, когда пинаю его от себя, падает на жопу и забивается в угол между креслом и кухонным диваном. Его заметно трясет, взгляд в мою сторону уже абсолютно трезв.

— Чувак, я клянусь! — Он поднимает обе руки, на одной из которых замечаю дешевый китайский фитнес-браслет. — Она сама захотела!

— Вы, ублюдки, все это говорите.

И это чистая правда. Сколько я на своем веку слышал историй об изнасилованиях — все начинаются с одной и той же сказочки: «Она сама позвала, сама ноги раздвинула, и сама мне в трусы залезла». Но правда и в том, что Алина из чувства обиды за наше очередное расставание, мне назло могла сделать что угодно. А учитывая сколько случайных связей у нее было за полтора года нашего расставания… Даже только тех, слухи о которых дошли до меня из надежных источников, и о которых Алина призналась сама. И это — единственная причина, по которой я до сих пор не угрохал этого утырка.

— Как ты оказался в этой квартире? — Я сажусь напротив и когда наставляю на урода разбитую бутылку, он сучит ногами, стараясь сжаться в микроскопический комок, чтобы протиснуться в любую безопасную щель. — Соврешь — и я с огромным удовольствием выковыряю тебе глаз. Для начала.

— Мужик, ну ты чего?!

Я прикладываю палец к губам, ясно давая понять, что лучше бы не раздражать меня еще больше и говорить тише. Он испуганно кивает сбивчиво пересказывает их с Алиной незамысловатую историю знакомства.

Алина сняла его в «Маке», как она там оказалась — он не знал. Но, по его словам, приехала туда она уже порядком загашенная. Ну а он, не будь дурак, повелся на ее крутую тачку и на деньги, которыми Алина, по его словам, буквально мусорила налево и направо. Она отвезла его в ночной клуб, они там окончательно набухались и после этого он, как настоящий «джентльмен», предложил вызвать ей такси. В ответ Алина предложила поехать к ней. Кто бы отказался?

— Чувак, я не помню, чем у нас кончилось, — продолжает испугано пищать парень. — Мы так загасились, что я реально ничего не помню. Клянусь!

В это я готов поверить, учитывая обилие пустой тары, сомневаюсь, что у него вообще были силы залезть на женщину, не говоря уже об эрекции.

— А голову ты тоже сам себе разбил? — вопрос, что говорится, на миллион.

— Я проснулся на полу, не врубился, где и что. Увидел кровать, хотел просто нормально выспаться.

— И для этого собирался снять штаны? — киваю на его расстёгнутый ремень и ширинку.

— Ну… типа, да, мужик.

Я подбираюсь к нему еще ближе и не без брезгливости молча обшариваю карманы. Но при себе у него ничего нет, кроме пустой пачки от презервативов. Заглядываю в мусорное ведро, но там ничего нет. Значит, кто-то тут пиздит, и они задорно потрахались еще до того, как Алина притащила его к себе.

— Что было в клубе?

— Мы просто потанцевали. — Его испуганные воспаленные глазки прищуриваются.

— Если ты думаешь, что я выбью тебе зубы за то, что ты ебал эту телку — то нет. Если ты думаешь, что напиздишь мне и уйдешь отсюда целым — тоже нет. У тебя только один вариант сохранить свою жопу в безопасности — быть честным, как на исповеди.

Он начинает морщится еще сильнее и неожиданно хнычет, как сопливая девчонка. Приходится врезать ему по роже, чтобы привести в чувство. Вот уж чем меня никак не разжалобить, так это сопливым спектаклем в исполнении взрослого мужика.

— Заревешь еще раз — я тебя за яйца повешу в самой неудобной позе.

— Мужик, ты чего… — трусливо скулит он.

— Это мне показалось или ты правда плачешь, маленькая девочка? — Делаю вид, что мне нужно дополнительное свидетельство, что это были не слуховые галлюцинации.

Он тут же подтирает нос и как будто окончательно трезвеет.

— Так что было в клубе после того, как вы «просто потанцевали»? — повторяю вопрос.

— Она сняла ВИП и мы там трахались, — сознается он, все-таки вжимая голову в плечи. — Мужик, чем хочешь клянусь, я ее не насиловал! Она пьяная была, но, бля, они в этих блядюжниках всегда угашенные! Ну я же не знал, что у нее есть какой-то хрен! Она не сказала!

— Как будто тебя бы это остановило.

— Ну… я правда не знал!

Иду в коридор и обшариваю карманы его куртки. Нахожу там документы на имя Алексея Игоревича Дроздова, двадцати трех лет отроду. Наверное, Леша уже давно ведет не_здоровый образ жизни, потому что выглядит как потасканная тридцатилетняя половая тряпка. Нахожу дешевую пластиковую зажигалку, пакетик с «травой» и еще одну пачку презервативов — запечатанную на этот раз. Парень явно привык таким промышлять — находить в клубе бухую девку, разводить ее на бабло и секс, а потом отваливаться, как насосавшийся крови клещ. Если повезет — на прощанье захватить бабла. Ценные вещи они, как правило, не берут, потому что слишком много где к тому времени успевают засветить свои рожи. Хотя, есть еще кое-что.

— Телефон твой где?

Он почти безропотно достает его из заднего кармана джинсов. Так же послушно разблокирует. Я пролистываю галерею на всякий случай на