и на мгновение подарить им ощущение счастья.

Я была уже совсем недалеко от того кафе, где мы с Ромэн собирались встретиться, и почувствовала, как гнев снова пытается овладеть мной. Мне вдруг вспомнился Маттео, и это усилило мою боль. Я решила проанализировать свои чувства. Предали ли меня на самом деле? Я доверилась людям, и они сделали мне добро. Они открыли передо мной двери во Вселенную, куда я без них не смогла бы добраться: в царство моего сердца, в царство счастья! Мой дорогой гнев, моя нежная гордость, я задаю вам вопрос: разве меня обманули?

Я наблюдала, как двое моих приспешников исчезают, потом пытаются вернуться.

«Он сулил тебе золотые горы, а на самом деле был женат. Он неплохо тобой попользовался, тебе не обидно?»

«Он ни к чему меня не принуждал. Я ни о чем не жалею, я бы поступила так же снова».

Гордость взяла гнев за руку и прошептала ему на ухо: «Брось, она все равно нас не поймет».

Я смотрела им вслед, улыбалась и посылала им мысли о счастье и покое, им тоже! Я пересекла площадь Согласия, любуясь красотой Парижа. Мое сердце трепетало от каждой мелочи: Луксорский обелиск в центре площади, уличные фонари, создающее особое очарование, платаны в саду Тюильри, детская улыбка, которая неожиданно бросилась мне в глаза.

Я толкнула тяжелые позолоченные металлические двери кафе, миновала витрину, уставленную аппетитными пирожными, и вошла в главный зал. Это заведение было украшено в стиле бель-эпок: стеклянный потолок, лепнина и зеркала в золоченых рамах. Возле круглых деревянных столов с мраморными столешницами, выстроенными в несколько рядов, стояли темно-коричневые кожаные кресла. Пока я осматривала зал в поисках Ромэн, одна из официанток кивнула мне. От ее подноса исходил аромат теплой выпечки и горячего шоколада. Стук серебряных столовых приборов по белым фарфоровым тарелкам заглушал гул многонациональных голосов.

Ромэн сидела в центре зала. Мое сердце взволнованно забилось при виде ее. Она с трудом поднялась с кресла. Было видно, как ей тяжело, ее бледность создавала ощущение какой-то безграничной хрупкости. Она попыталась обнять меня, но я ей не позволила. Я обменялась с ней традиционными поцелуями, села напротив и бросила на стол пакет с тетрадкой.

– Вот то, что ты просила меня привезти.

Она опустила глаза, будто разглядывала пустые страницы тетради.

– Я хотела поехать с тобой, но чувствовала себя плохо.

– С чего бы тебе ехать со мной?

Ромэн глубоко вздохнула.

– Я узнала, что у меня рак, вернувшись из Катманду, не так, как я тебе раньше рассказывала…

Я закатила глаза. Одной ложью больше, одной меньше – какая разница.

– Я поняла, что путешествие, которое я только что совершила, поможет мне спастись.

Ромэн говорила с трудом, но я не могла ей позволить снова разжалобить меня.

– Очень тебе сочувствую, но при чем тут я, зачем было меня туда отправлять?

Я ощутила, как злость снова поднимается во мне. Я попыталась успокоиться, не дать ей разрастись. Ромэн глубоко вздохнула и продолжила тихим голосом:

– Знания, которые я получила в этой поездке, наделили меня силой сражаться с этой болезнью.

– Рада за тебя.

– Я видела, как ты губишь себя…

Официантка в строгой униформе приняла наш заказ.

Ромэн выпрямилась в кресле, взглянула мне прямо в глаза и уверенно проговорила:

– Так же, как и я, ты много лет подряд разрушаешь себя, поэтому я и придумала эту историю с рукописью, чтобы ты тоже получила истинное знание и пробудилась, прежде чем оказаться в той ситуации, в какой оказалась я. Я знала, что ты не поедешь, если я не обяжу тебя привезти что-то жизненно необходимое.

Я не знала, что ответить. Официантка принесла нам часть заказа. Ромэн схватила меня за руку и заговорила снова:

– Я хотела подарить тебе на день рождения свободу осознанного выбора.

Казалось, что она говорит искренне, но мне невольно вспомнились настойчивые ухаживания моего соблазнителя, и я засомневалась. Я нервно макала пакетик с чаем в горячую воду. Потом спросила, не отводя взгляда от чашки:

– А Маттео?

– Ах да, Маттео!

Я подняла голову. Ромэн глотнула фруктового сока.

– Я познакомилась с ним в США. Несколько лет мы вместе работали. Как ты заметила, он увлечен Непалом. В прошлом месяце он рассказал мне, что уезжает работать с Джейсоном в Катманду. Тогда мне и пришла в голову эта идея. Я решила, что он мог бы позаботиться о тебе. Он хороший человек.

– Ах, позаботиться! Что ж, у него неплохо получилось, совсем неплохо. Думаю, он превзошел все твои ожидания. Или ты просила его и в постель ко мне залезть?

Слова выскочили сами по себе. Эго застало меня врасплох. Я сразу же пожалела о сказанном.

– Не будь вульгарной. Я просила его только последить, все ли у тебя хорошо. Просто он влюбился. Он не хотел, но так случилось.

Стук каблуков возвестил о возвращении официантки, хотя толстый ковер и пытался заглушить ее шаги. Она поставила перед нами тарелки с дымящейся яичницей и тостами, завернутыми в белую салфетку.

– Влюбился? Я тоже так думала. Я так удивилась, когда прочла сообщение от женщины, которую он любит. Оказывается, любит он совсем не меня. Она писала ему, с каким нетерпением ждет его возвращения.

– Как это?

– Такого ты не ожидала, да?

– Какая женщина?

– Ну, его жена или девушка, короче, особа, с которой он живет. Как ее там… Лаура!

Ромэн расхохоталась.

– Не понимаю, что тут смешного!

– Ну что за путаница!

– Тебе, может, и весело, мне не до смеха!

– Ну, послушай… Лаура – это его сестра. Они очень привязаны друг к другу. Он вернулся из США специально, чтобы заботиться о ней. Три года назад она попала в серьезную автокатастрофу. Сейчас ей лучше, но в разлуке с ним ей тяжело. Он тебе не рассказывал о сестре?

– Нет.

– Скорее всего, просто не успел.

– А ты откуда знаешь?

– Я встречалась с Маттео в Руасси, когда он приезжал в Париж.

Ромэн порылась в сумочке и достала из нее конверт.

– Вот, это для тебя, – она протянула мне письмо. Я хотела было взять его, но она вдруг отдернула руку. – Обещай, что не разорвешь его, пока не прочтешь.

Я кивнула и поспешно распечатала конверт. Сердце колотилось, я так нервничала, что у меня начали трястись руки. Слезы навернулись мне на глаза, пока я читала.

Маэль,

Я хотел поговорить с тобой перед возвращением в Европу, но не сумел. Я столько всего должен был тебе рассказать, ты должна узнать обо мне как можно больше, и