— Опять все упирается в его удивительный мозг…, - поддакнул Салливан и также замолк.

Их преподобия решили закончить разговор, когда увидели, что целая группа молодого поколения колонистов, которым надоело трястись в фургонах, вышла на прогулку. А идти пешком наиболее комфортно наравне с первыми фургонами.

* * *

— Айвен! — Слабый солнечный свет стал проникать внутрь, когда в фургон засунул голову Джеро, приподняв тент сбоку.

— А? Все тихо и спокойно на много миль… — Парень после дежурства с полуночи и до четырех утра, лег поспать.

В горах ночью стало холодно. Рядом спит Дарина, как обычно под боком. Морриган с Норой с рассветом уже встали. Если на равнине ночью только прикрывались немного легкой накидкой, то теперь девчонка натянула шерстяное одеяло до самого кончика носа. И подстилки из овечьей шерсти теперь никто из переселенцев не забывает забрать в фургон после вечерних посиделок.

— Соизволите побриться, мистер, а то исколете барышень своей щетиной. Я вот уже…, - Джеро продолжал приставать. — И ты про охоту забыл, друг мой…

Повернул шею и показал бритую щеку:

— Я на скамейке все для тебя оставил. И вода пока теплая…

Что делать? Сон все равно пропал… И не вернешь. Провел ладонью по шершавой и колючей щеке, по подбородку и понял, что наставник прав. Пришлось аккуратно вылезти из фургона и так же аккуратно спускаться на траву, чтобы не трясти его. Одной рукой отталкивая радостную морду пса.

А трава влажная от росы. Утренний воздух прохладен и свеж. Солнце окрасило края холмов на востоке, и женщины уже занимаются завтраком. Им надо много сделать, пока караван стоит на месте. Выспаться можно по пути. Караван продолжает идти так, чтобы до обеда пройти большую часть ежедневного маршрута.

Юноша оглянулся — Джеро не видно, а на низкой деревянной скамейке лежат и ждут бритвенные принадлежности, мыло и вода в котелке. Вода пока теплая, значит надо начинать. Джеро сам умеет брить мастерски и научил этому парня, когда пришла пора.

Но брился парень только сам.

«Я не трус, но становится не по себе, когда чужая рука водит по лицу и горлу острой бритвой» — так пояснил Айвен наставнику свое желание бриться самому.

«Верю! Это здоровый инстинкт, друг мой. У меня он даже сильнее. Слишком много перерезанных глоток видел, причем в собственном исполнении».

Так отозвался младший наставник, которого отличала необычная чистоплотность. Впрочем, как и старшего японца.

Когда с бритьем было закончено, Айвен быстро сложил принадлежности в деревянную коробочку японца, сполоснул пару раз котелок из штатной бочки на боку фургона и заглянул внутрь, чтобы забрать свое охотничье оружие. Японец в то же мгновение появился со своей охотничьей винтовкой в руках. Одновременно с ним из-под фургона вышел Лис, отряхнулся и завертел хвостом в две стороны, умоляя взять и его. Псу сегодня решили не отказывать.

Справа по дну впадины протекал маленький ручей, а слева — склоны череды холмов с прогалинами горной породы, с пятнами травы в складках и редкими низкорослыми деревьями и кустами.

Решили подняться за вершины холмов и там поискать, стрельбой не пугать остальных, кто не встал. Когда поднялись на первый холм, увидели все плоскогорье, от края и до края. И впереди, на западе, высокие горы в голубой дымке.

Юноша не спешил и шел медленно, мягко ступая, а Джеро постоянно двигался в стороны, делая петли как охотничья собака. Лис держался около хозяина, как приказано. Вскоре раздался выстрел, и Джеро поднял вверх винтовку в одной руке. Дает знак, что он кого-то подстрелил. Напарник удалился на двести ярдов, и как оказалось, сумел подстрелить молодую антилопу, выскочившую рядом из кустарника в седловине между холмами. Летом они разбиваются на небольшие группы — один самец и несколько самок.

Вдвоем они положили еще теплую тушу на выбранный крупный камень, обработанный ветром и водой, достали охотничьи ножи, сняли шкуру и быстро порубили тушу на куски. Так в шкуре и понесли мясо в лагерь. Утром караван выйдет как можно раньше, а присоленное мясо не пропадет до обеда. В последнюю неделю жара сменилась прохладной погодой с частыми и короткими дождями при ветре с севера, и нужно было использовать каждый час хорошей погоды, чтобы идти по тропе вперед.

* * *

Закат сменялся рассветом, за прошедшим днем наступал новый. Медленно, со скоростью пешехода караван из четырнадцати фургонов продвигался под жгучими лучами солнца днем, когда миражи на фоне далеких гор видны в дрожащем раскаленном воздухе. На голых участках почвы и известняка поднималась пыль от фургонов, так что начали выстраивать две колонны из фургонов, где это было возможно.

Через день долина ручья, вдоль которого двигался караван из фургонов, стала сужаться, и справа довольно близко от слегка заметной тропы, по верху холмов потянулись обрывистые выступы горных пород с хорошо выделенными горизонтальными слоями. Дозоры усилили бдительность, проводник постоянно находился в седле впереди каравана вместе с ирландцем Дугласом Маккинли, и постоянно сверялся со своей картой.

— Впереди каньон, джентльмены! — громко объявил Дэвид, обернувшись. — Он более глубокий и узкий. Дальше так и пойдем петлять по этой узкой долине ручья между гор до самой долины Солт-Лейк. Как доберемся до озера, хорошо бы дать пару дней отдыха в подходящем месте….

— Было бы здорово! — кто выкрикнул, не было понятно.

— Конечно! Потому что дальше нас ждет пустыня…

Но это будет потом, господа! — Дэвид решил немного пояснить и успокоить. — Сегодня и завтра нас ждут трудные подъемы и опасные спуски, требующие нашего участия и помощи каждому фургону по очереди, джентльмены.

Так и случилось. Движение по этим каньонам в течение еще трех дней превратилось в тяжелую работу для всех участников, включая женщин и всех детей. На некоторых участках накренившимся повозкам помогали шестами, удерживая их от опрокидывания. Намного легче оказалось преодолевать подъемы и спуски благодаря тому, так как каждый фургон по-прежнему тащили четыре вола, хотя обычно для такого груза хватало и два. Помогать шестами нужно было только при опасных кренах фургонов.

Разговоры в пути сами собой затихли, так как никто не стремился их поддерживать. Только после того, как вечером фургоны замыкали в цепь, люди быстрее устраивались поближе к костру не просто так, а для того чтобы погреться. А потом на сытый желудок и от усталости сон приходил к путешественникам почти мгновенно.

Айвен лежал в фургоне и смотрел на своих названных сестер, которые спали, упершись лбами друг в дружку. «Наверно им снятся хорошие сны! — так подумал, глядя, как они улыбаются