Результаты обсуждения: все, о чем говорил Ю. В. Андропов, ушло в песок, не поколебав внутреннего настроя Старой площади на монопольное право руководить мировыми процессами, исходя лишь из собственных, густо замешанных на догматизме, представлений о роли и месте в них «второй Монголии», равно как и первой, а также всех других стран мира.

Аргументы для своего руководства виделись ей в силе политической, военной и экономической; метод применения силы: устрашение, диктат; способ реализации: выход на позиции военно-стратегического, геополитического превосходства над противником.

Догмы командовали здравым смыслом.

19 февраля 1980 г. Совет Министров СССР принял Постановление № 152–45 о финансовом обеспечении дислоцированного в Демократической Республике Афганистан «Ограниченного контингента советских войск», о выплате личному составу денежного вознаграждения и различных надбавок, а также положенных льгот. Это означало, что подразделениям советской армии в Афганистане предписывается надолго и всерьез обживаться на земле дружественного соседа.

13 июля 1981 г. состоялось заседание Политбюро ЦК КПСС. Верховодил на нем М. А. Суслов, по настоянию которого оно и было созвано.

Ниже приводятся выдержки из протокола этого неординарного заседания:

* * *

История человечества — это еще и история войн. Для одних — революционных и освободительных, для других — захватнических и грабительских. Но жизнь распорядилась так, что павшим в бою воинам как с одной стороны, так и с другой никогда не отказывали в праве быть по-людски, достойно похороненными с воинскими почестями и благочестивыми надписями на надгробиях. Ведь воин — всегда воин. Он всего лишь выполняет приказ, будучи повязан присягой и клятвой верности Родине. И не он в ответе за войну, а те, кто ее развязал, кто рулил страной и армией.

«…И я, и другие офицеры-оперработники, став бойцами отряда специального назначения «Зенит», прекрасно понимали свою роль, — свидетельствует В. Курилов. — Мы тогда были просто солдатами. Мы осознавали, что к нам будет поступать только та информация, и в том объеме, который необходим для выполнения конкретного задания, приказа. Каким бы фантастическим или абсурдным этот приказ ни казался, мы были готовы выполнить его точно и в срок!

…В те времена мы были простодушны и доверчивы. Мы полагали, что нашей могучей державой руководят мудрые и толковые головы, которые, на основе единственно правильной и верной марксистско-ленинской теории, все просчитывают и учитывают. Мы верили, что временные трудности и перебои с продовольствием рано или поздно пройдут, рассосутся как-нибудь; что впереди у нас — светлое, блистательное и спокойное для всего нашего народа будущее, которое обязательно, в конце концов, настигнет и все остальное человечество. Только вот несколько раздражал престарелый верный ленинец Леонид Ильич, который лез на глаза во всех газетах, по телевизору, по радио и неутомимо награждал себя все новыми и новыми наградами.

Все это было чудно: и смех и грех! А вообще-то это воспринималось, как невинное чудачество старого, постепенно выживавшего из ума человека, за спиной которого, однако, стоят мудрые и верные, не дремлющие и не знающие сомнений. Уж они-то маху не дадут, они-то твердо знают, куда и зачем нам всем надо идти!

…И мы были готовы во имя великих целей и светлых идеалов не жалеть ни себя, ни… других.

…Кабул лета 1979 г. даже и не подозревал, что по его улицам уже едут те, кому всего через несколько месяцев будет суждено первыми вступить в ту бестолковую, наверное, никому ненужную (а может быть, и нужную — черт их разберет!) войну. Эта война с нашим участием продлится десять долгих лет, исковеркает жизни не одному поколению людей.

…Эта война повлечет за собой столько трагических последствий, что и подумать страшно.

…Не мы тому виной. Мы были пешки, которые по прихоти парящего на недосягаемой высоте хозяина были запущены в игру. Мы выполняли приказ».

* * *

«…Утром 28 декабря прозвучали последние выстрелы операции по ликвидации аминского режима, в ходе которой спецназ, впервые появившийся в Афганистане, сказал свое веское и решительное слово, — вспоминает офицер «мусульманского батальона» А. Б. Безымянный. — Никто из батальона не подозревал, что отгремевший ночной бой был лишь дебютом, после которого предстоит участие в сотнях операций, еще более кровопролитных, чем та, и что последний солдат спецназа покинет афганскую землю лишь в феврале восемьдесят девятого года.

…В ту ночь произошел не просто очередной государственный переворот в Кабуле, при котором власть из рук «халькистов» перешла к «парчамистам», поддержанным советской стороной, а было положено начало резкой активизации гражданской войны в Афганистане, была открыта трагическая страница как в афганской истории, так и в истории Советского Союза. Солдаты и офицеры — участники декабрьских событий искренне верили в справедливость своей миссии, в то, что они помогают избавиться афганскому народу от тирании X. Амина и, выполнив свой интернациональный долг, вернутся к себе домой. Они не были политологами и историками, учеными и социологами, которые должны были бы предсказать дальнейший ход событий и дать им оценку. Они были солдатами, выполнявшими приказ».[245]