и он приближается к берегу, он прокусывает сеть и был таков. Если однако он бывает пойман, самые добрые рыбаки продевают ему через ноздри тростник и отпускают восвояси; и дельфин, как будто он стыдится доказательства своего захвата, никогда больше не приближается к сетям. И Аристотель говорит [HA 631 a 11], что всякий раз когда один из них пойман и помещен в ящик для рыбы[474], дельфины плавают вокруг лодки в большом числе, высоко прыгают и извиваются как просители, пока рыбаки не проникнутся сочувствием и не пожалеют пленника, и уступив мольбам животных, отпустят его.

13. Говорят, что пять гончих: Санн, Подарг, Дамп, Алким и Феон, содержались вблизи Сиракуз Дафнисом, который претерпел известное взыскание[475] от руки нимфы, и при виде несчастья своего хозяина выбрали смерть после его смерти, предварительно оплакав его искренне и пролив обильные слезы.

14. Я уже говорил о различиях и разнообразии в характере слонов, и я должен теперь сказать, что у этих животных кроме того хорошая память, вот почему они помнят приказы и не обманывает ожиданий и надежд тех, кто поручил ему что-либо. Например, когда Антигон[476] осаждал Мегары, слониху по имени Никея он держал среди боевых слонов. Итак, этому животному жена надзирателя поручила младенца, которого родила за месяц до этого, отдав приказ на индийском языке, который понимают слоны. И слониха полюбила малыша и заботилась о нем, любила когда он лежит рядом и приглядывала за ним когда он хныкал; а когда он спал, слониха отгоняла мух, держа в хоботе пучок камышей, который бросали ей под ноги в качестве корма. А если ребенка не было рядом, она раскидывала свою пищу по сторонам. И мать была вынуждена, накормив малыша молоком, ложить его перед опекушней, иначе Никея давала безошибочные признаки того, что она раздражена, возмущена и даже грозит набедокурить. Частенько, если ребенок начинал плакать, она качала люльку, в которой он лежал, успокаивая его как это обычно делают няньки, — а ведь это, мужики, был слон!

15. Знаю, что уже говорил надлежащим образом о сильной ревности со стороны различных животных, а именно лысухи, собаки, и на третьем месте — аиста. Но сейчас я намерен говорить о гневе слона на оскорбление супружества. Застав жену своего дрессировщика и надзирателя за прелюбодеянием, он проткнул одним бивнем женщину, а другим любовника и убил их обоих, и оставил так лежать на оскверненной позором постели, так что когда дрессировщик пришел, он мог отметить свой грех и признать мстителя. Это произошло в Индии, но (история) проделала путь от того к этому берегу, и я узнал, что в царствование Тита, мужа милосердного и благородного, то же самое случилось в Риме, но прибавляют, что слон убил обоих обидчиков и накрыл их плащом, который и сбросил по прибытии хозяина, и обнажил двух, лежащих бок о бок, тогда как на бивне, которым он пронзил их, были видны следы крови.

16. По-видимому одна из особенностей змей — это их дар прорицания. Во всяком случае в городе Лавиний[477], тот что в Лации, названного в честь Лавинии, дочери Латина, в то время когда он воевал в качестве союзника Энея против народа, называемого рутулы, и одолел их, Эней троянец, сын Анхиза, основал вышеуказанный город; и он мог быть, образно выражаясь, бабушкой Рима, потому что из Рима Асканий, сын Энея и Креусы троянской, выступил основать Альбу, а Рим был колонией Альбы. Ну вот, в Лавинии есть священная роща, просторная и густо засаженная, а рядом святыня Геры Арголидской. В роще есть обширная и глубокая пещера, и здесь логово змея. И в определенные установленные дни благочестивые девы входят в рощу с завязанными глазами, неся в ячменный пирог в руках. И божественное внушение ведёт их прямо к месту упокоения змея, и они идут не спотыкаясь, спокойным шагом, как будто они все видят своими глазами. И если они девственны, змей принимает пищу как священную и пригодную для существа, возлюбленного богом. В противном случае пища остается нетронутой, потому что змей уже узнал и предсказал скверну. И муравьи, очищая место, растаскивают пирог лишенной девственности девушки на мелкие кусочки, такие, какие они могут с легкостью нести. И местные жители узнают о случившемся, прибывшие девицы проверяются, те, что опозорили свою девственность, наказываются в соответствии с законом.

Вот способ, которым бы я продемонстрировал способность змей к прорицанию.

17. Вот Гомер говорит [Il. 20. 131], «боги ужасны, явившись взорам». И потому что даже змей, который почитается в самых священных обрядах, имеет в себе нечто божественное, то смотреть на него неблагоприятно. И вот что я узнал об этом. В Метелиде[478], египетском городе, есть священный змей в башне, и он получает почести, служителей и рабов, и перед ним ставят стол и чашу. И каждый день они насыпают ячмень в чашу и кладут туда мед и молоко, а затем уходят, чтобы вернувшись на следующий день найти пустую чашу. Как-то раз старший служитель возымел острое желание посмотреть на змея, явился самолично выполнить обычные обязанности и удалился. И змей умастился на столе и пировал. И этот проныра открыл дверь (он закрыл дверь как это было принято) и натворил шуму. Змей был возмущён и удалился, тогда как человек, на свою погибель увидел существо, которое он хотел видеть. Он вышел не в своем уме, рассказал чему был свидетелем и признался в своем нечестивом поступке, онемел, а вскоре после этого упал замертво.

18. Вот еще особенности животных. Павлин, чтобы спастись от сглаза, ищет корень льна, как своего рода природный амулет, и носит прижав под крылом. Говорят, что если конь страдает от задержки мочи и девственница бьёт его по морде своим поясом, он сразу обильно мочится и избавляется от своей боли. А когда кобыла всецело выказывает бешеное желание случиться с конем, ее легко остановить, в соответствии с Аристотелем [HA 572 b 7], если кто-звездочет обрежет ей гриву. Ибо она испытывает стыд и больше не кокетничает, отбрасывает распутство и виляние хвостом, так как удручена своим позором. Помните, Софокл в своей драме Тиро намекает на это? Тиро представлена говорящей, и вот что она говорит [fr.. 659 P]:

И по косе скорблю, как кобылица

Младая, у которой пастухи

Во мраке стойл безжалостной рукою

Убор скосили гривы золотой.

И вот в полях, в вод зеркале текучих

Увидит образ свой она, увидит

Бесчестие поруганной красы —

Ах,