Но ведь есть ещё командный состав. Они-то всегда получали намного больше. Следовательно, мне надо побеспокоится не только о отторжении от Эоанитовской сиськи умелых храмовников, но найти способ раздобыть ещё золота.

В следующие дни, пока Трущобы вычищались в полном смысле этого слова, мы вместе с профессором ломали голову над решением этой проблемы. Я всё рассказал ему про Хатемажа. И хоть он не одобрил, поучать не стал. А сокрытие сундука с драгоценностями даже одобрил. Он сам не раз был свидетелем, как разбазаривалось народное достояние. Особенно в дни, когда прибывали запечатанные кареты с налогами из дальних краёв. Тогда король громко пировал и одаривал самых сладкоголосых своих подхалимов не только орденами, но и чем-то посущественнее - тугими кошелями с золотом. Он тратил глупо и недальновидно. Поэтому Гуляев поддержал меня в этом вопросе.

Но он отверг мою идею приступить к раскулачиваю Эоанита. Он сказал, что пора ещё не пришла. Эоанит уже в курсе судьбы Хатемажа и крепко задумался. Пару дней он вообще не покидал храм и что-то там обсуждал вместе с братьями по вере. И анирану Ивану пока не стоит его провоцировать. Надо зачистить Трущобы и не дать разгореться бунту.

Так что пришлось присматривать за перепуганными беженцами, не по своей воле ими ставшими. Угроза бунта была высока в первые дни. Лишившиеся халуп люди думали, что их просто выгонят в чисто поле. Они не поверили моим словам. Но когда ретивые королевские служащие быстро взяли всех в оборот, опасность миновала. Всех способных держать в руках топор отправили подстригать лес. Многие остались работать в порту. Король даже увеличил количество рыбацких лодок, что дало дополнительное количество рабочих мест. Женщинам нашли место на полевых кухнях или в полях, которые активно засеивались. Но самое главное - всем выдавали живые деньги. Пусть не золото и серебро, но медяками платили регулярно и вполне честно. Платили так, что ежедневно заработанного как раз хватало на пропитание. Конечно, с такими заработками о будущем задумываться невозможно. И никто из них не думал о нём, в принципе. Думал я. А потому усиленно подгонял, чтобы каждый, своими же руками, успел до зимы построить себе новый дом.

В общем, пока умиротворение Трущоб шло по плану, я задумал очередное красочное шоу на площади для поднятия мотивационной планки. И попросил короля оповестить об этом всех. Я вновь собирался отыграть роль пророка, вновь планировал прикасаться к склонившимся затылкам и обещать светлое будущее.

На центральной площади, располагавшейся между Храмом Смирения и Дворцом Правосудия, вновь возвели высокий деревянный помост. Но пока я не был готов выступать.

С самого утра на площадь прибывали люди. И с самого утра я наблюдал за ними из укромного места. Я видел, как приходили семьями, как испуганно прижимались друг к другу. Как радостно пританцовывали весёлые сектанты, создавшие секту в честь анирана. Я не знал, как они себя называют, но видел счастливые лица и слышал благодарственные песни, небезосновательно полагая, что песни эти улыбающиеся певцы поют под серьёзной дозой наркотического дыма. Так же подходили обычные городские жители. Я слышал разговоры, где в плотном кружке они хвастались друг другу, что видели живого анирана несколько раз. А один из них - красноносый пьяница - хвастался, что аниран к нему даже прикоснулся.

В общем, дело шло неплохо. А перед самой своей речью я приказал раздать заготовленные во множестве "сахарные пальцы". Самые обычные леденцы, для изготовления которых нужны лишь три ингредиента - сахар, вода и огонь.

Давка за леденцы, конечно, случилась. Но она была беззлобной, со смешками и шутками. Больше одной штуки в руки никому не давали, и отдавали приоритет детишкам, тоже пришедшим во множестве.

А затем я забрался на помост и толкнул заранее прописанную речь. Впервые я выступал по бумажке и сам с собой соглашался, что речь, написанная профессором Гуляевым, вышла куда лучше моих обычных экспромтов. Жаль, я не оратор и не умел размахивать кулаком во время выступления, добавляя своим словам эмоциональности. Но речь мою всё равно восприняли хорошо. Поаплодировали и покричали нараспев моё имя. А затем какой-то громкоголосый мужик знакомо сложил руки и воздел их к небу. Опустился на оба колена и прокричал:

- Славься аниран! Славься защитник наш! Лишь на тебя мы теперь уповаем!

Толпа услышала его голос. А затем произошёл эффект домино: услышавшие и увидевшие этого мужика, повторили за ним его жест. От самого помоста до дальних окраин люди опускались на колени, тянули руки к небу и упоминали имя анирана - моё имя.

Это было очень приятно. Я даже расчувствовался. Мне показалось, что мои идеи народом принимаются, и надежда на светлое будущее пробуждается в нём. Именно этой цели я хотел достичь.

Поэтому я прыгнул с помоста и смело ворвался в ряды коленопреклонённых людей. Под охраной нескольких гессеров и незаменимого Иберика, я шёл без страха и прикасался к каждому. Я обещал продолжить работу по оздоровлению государства, пусть более простыми словами.

- Благослови, аниран! - молвил знакомым голосом мужчина. Я прищурился и узнал в нём громкоголосого крикуна. Именно он заставил всех опуститься на колени.

- Живи без страха, отмеченный анираном, - с дежурной фразой я прикоснулся к его голове.

- Я и так всегда жил без страха, - ответил мужик и посмотрел мне в глаза.

А затем он нанёс удар. Я успел заметить движение. Успел среагировать, когда мужик выхватил из-под рваных одежд кинжал и попытался вонзить его в моё сердце. Прошла лишь доля секунды, а я успел подумать о многом. О жизни, о смерти. О обещаниях, которые не успел выполнить. Я даже ощутил укол обиды в момент, когда остриё приближалось к моей груди. Я был обижен на этого мужика, ведь считал, что творю лишь добро, помогая этому миру. Я не заслужил получить в ответ зло.

Но я успел отшатнуться и выставить перед собой ладонь. Это, наверное, и спасло меня, ведь ладонь была неуязвимой.

Острый кончик ножа с широким лезвием больно ткнулся в ладонь. В следующую секунду друг на друга с разной степенью удивления смотрели двое: я на потенциального убийцу, и он на меня. А затем мелькнуло лезвие меча. Шея человека хрустнула, а кровавые брызги полетели во все стороны.

- Внимательно! - заорал Иберик. Он сжимал в правой руке окровавленный клинок, а левой тянулся к ножнам за следующим.

Неудачливый убийца упал на камни. Одновременно с падением тела раздались визги: жители бросились врассыпную от опасного места. Женщины