Напор воды, чтоб текла ровно, такой штуковиной создать было нельзя — что поршнем поднимешь, то и в ведро вытечет, потому и рычаг пришлось сотворить огромный. Но это легче, чем с колен ведерком таскать, правда же?

Железяку признали годной к использованию. Первую колонку решили поставить на площадке, где промывали пуйфинов. Коста подтянул водоносный слой, Ован укрепил новое русло и торжественно вмуровал крепежную треногу в камень.

«Тёть Оля! — оборвал приступ законной гордости Пашкин, переданный через щену взбудораженный ментальный зов. — Бери дядь Женю и идите все сюда. Тыря такое нашла!»

Сюда — это за косогорчик, где обычно оставались нгурулы, чтобы не нервировать аборигенов своим видом. Хотя многие привыкли уже.

Что уж там такое необыкновенное можно найти поблизости от хутора, которому без малого триста лет, Оля представить себе затруднялась. Тыря, козявка противная, была так возбуждена, что уловить мало-мальски внятный образ в мешанине ее впечатлений никак не получалось. Ольга даже заподозрила, что Тыря нарочно прячет загадочную находку, дескать, своими глазами увидишь.

Таки да, удивили. Щена нашла озеро. Зикала по косогорам и нашла. Была здесь совсем недавно ложбинка между двумя скалами. Неудобье. И тирлов на выпас не выпустишь, и хворост не пособираешь — кручи кругом. Местные в этой стороне бывали редко, а потому не заметили, как образовался у них под боком неучтенный водоем. А нгурулам и тропинок не нужно, особенно если пункт прибытия в пределах видимости. Даже Жех рискнул переместиться с незнакомым нгурулом.

Коста определил, что озерко наполнилось несколько недель как. Оля с Павлом переглянулись — так вот куда ушла вода с приснопамятного катаклизма, когда Раим и Эрик спасали хутор. Такой гейзер шуровал — промоины на склоне до сих пор, как шрамы.

Коста сунул руку в воду, пошевелил пальцами.

— Это не только стоки, там родник открылся, — и улыбнулся шкодно. — Вон там скоро еще один пробьется, лет через пять. Но я могу помочь. Хотите, госпожа туэ? Водопадик будет.

— Водопадик, — мечтательно протянула Ольга. Парни понимающе улыбнулись — женщина всегда женщина.

— Ты знал, что нгурулы любят воду? — поинтересовалась Ольга у Ована через пару часов. У парня был самый большой наезднический стаж. А еще он устал, потому и сидел рядом с госпожой на бережке и шлепал по воде босыми ступнями. Сначала с растениями возился, потом пляжик выравнивал, острые каменюки со дна убирал. Теперь там носятся парни, беснуясь в холодной воде. Даже степенный Жех не удержался, присоединился к их побегушкам — тело-то молодое, а вода так манит.

— Не-а. В предгорьях мало источников, особенно пресных. — И засмеялся. — Я даже не знал, что Тус такой игривый.

— Тыря и крепостные ворота играть раздраконит, — утешила его Ольга. Она тоже похохатывала. А кто бы не смеялся, наблюдая, как наглая шмакодявка пихается, пытаясь вытолкнуть Туса из-под самой сильной струи свежесотворенного водопада, который низвергался на мелководье? Тус даже хвостом не отмахивался, ему было некогда — он наслаждался водяным массажем. Под такое счастье можно было и Тырю потерпеть.

«Хочу!» — испустила Тыря ментальный вопль и взлетела Тусу на спину, не забыв, впрочем, про «ботинки».

— Надо будет им в крепости душ Шарко устроить, — пробормотала Ольга себе под нос и улыбнулась — тяжелая кавалерия прибыла. Свап и Пран явно ориентировались на щену и вышли из подпространства прямо посреди озерка. С наездниками, разумеется.

Играющие парни заметили увеличение компании, только когда их окатило цунами от двух свалившихся на глубину гигантов. Жех заметил начальство, чертыхнулся-матюкнулся и отправился к берегу — собирать хворост и разводить костер. Придется сушить благородий. А, ладно! Все равно планировал для сугреву после холодной воды. Одного было жаль старому партийцу: подурковать с ребятишками не дали, только-только в раж вошел, по-настоящему молодым себя почувствовал. Не телом, а… мыслями, что ли. Пока жил один, такого не было. А нынче задор проснулся, молодцем себя почувствовал, ничем мальчишкам не уступал. Эх…

Раш и Тилар, разомлевшие от свободы и чуть пьяные от эмоций своих резвящихся напарников, забаву оценили и тут же последовали за авторитетными альфами — выскочили из подпространства на высоте метров трех и-и-и… Плюх! Жеха, который уже почти выбрался из озера, чуть не сбило с ног волной, подбившей под коленки. Ольга хохотала, откинувшись на травку и едва удерживаясь, чтобы не начать сучить ножками в воздухе, — нгурулы фонтанировали непередаваемым удовольствием, парни ошеломленно отфыркивались от мути, поднятой со дна, а великие маги… Эти разочаровали. Почти.

Свап с Праном шлепнулись знатно, но великие на то и великие — ходоки противные даже не вымокли. В этот раз. Но шельмы справедливы — от энтузиазма Раша и Тилара спасения не было, окатило будь здоров! Прямо висящих в воздухе. Не все магу масленица.

Подмоченное начальство сквозануло на бережок и очень неодобрительно в четыре глаза взирало на веселящуюся Ольгу, а та смотрела из-под приложенной козыречком ладошки и не собиралась стесняться. Забавные. Куда величие и подевалось. На нормальных людей похожи. Когда мокрые и смущены.

Жехов костерок для просушки не понадобился — магия же. Но огонь — это все равно приятно. Тем более в низинке у воды было куда как прохладнее, чем наверху, где палило нещадно. Веселого кузнеца и своего командира деликатно обсушил Коста.

— Эх, сосисочек бы сейчас пожарить, да, тёть Оль? — Пашка звонко похлопал себя по поджарому животу.

— Не трави душу, парень, — буркнул Семеныч.

— Пожарить можно мяса, — примирительно сказала Ольга по-нрекдольски, — заодно Пашкину победу отпразднуем. Ты же позволишь с ледника взять, Евгений Семенович?

— Победу, говоришь? — Президент хутора прищурился, что-то прикидывая, потом согласно кивнул: — Сам выдам, а то вы там Серафиме весь порядок порушите. — Жех решительно начал надевать сапоги. — Угля тоже выдам из кузни, недавно пережег лиственного. Давай, Оля, зови мою зазнобу шипастую.

— Пашку возьми, лишние руки не помешают. С Рашем и схо́дите, — отмахнулась Ольга, — он и четверых унесет, не только вас, а Тыря маленькая.

Отношения Тыри и Жеха были предметом изумления всех наездников. Щена обожала кузнеца, хотя тот особым вниманием ее не жаловал. Спросили бы у собачника Пашки, он бы объяснил, что, во-первых, тёть Оля считает Семеныча вожаком и Тырька это великолепно осознает. А во-вторых, дядь Женя просто держит себя твердо. Любая его ласка — награда. Он же деревенский и старой закалки, а потому твердо знает, что всякая животина для человека, а не наоборот. Это святое правило у него в подкорке автогеном вырезано. А нгурул там или еще какая чуда — неважно.

Величество смотрел на безмятежную землянку, которая и не подумала встать в его присутствии, и занимался непривычным делом — анализом своих ощущений. Ситуация была бы очень неловкой, произойди она при придворных. Надо же было так дать маху. В буквальном смысле — промахнуться с точкой выхода. Выбрать маяком непоседливую щену было не слишком умно, но выбирал Пран. Зверь соблазнился самыми яркими эмоциями, а Эрик доверял своему напарнику. Утешало, что и Раим так же глупо попал впросак. Ольга, правда, ухохатывалась, но как-то необидно. Через пару мгновений и ментальный тычок друга величество понял, что своенравная иномирянка не издевается и не насмешничает, она просто радуется радостью своей щены. Эрик даже немного позавидовал — у него с Праном такой тесной связи не было. Да и слава шельмам, а то рванул бы сейчас опять в воду — его зверь и в щенячьем возрасте таким баловником не был, а нынче, ишь, разрезвился. И Свап тоже. Если Ольга и их настроение чувствует, то неудивительно, что она так смеется. Эрик и сам с трудом давил улыбку. Фасон пытается держать, сказала бы прямолинейная Серафима, если бы наблюдала эту «трагикомедь».