окидывает меня недовольным взглядом человека, оставившего больного лежать в постели и вдруг обнаружившего его в соседнем городе. Потом его взгляд темнеет.

— От тебя пахнет другим мужчиной. И я даже знаю, каким.

Я шагаю в квартиру, роняю у порога рюкзак и захлопываю за собой дверь.

— Так исправь это.

И целую первой.

А он не находит в себе сил меня остановить.

Глава 24

По закону жанра я должна была проснуться с ощущением тепла и уюта, осознать себя в крепких объятиях мужчины, и далее либо попытаться с негодованием вырваться, либо смущенно запищать. На крайний случай — бессовестно залюбоваться.

Жизнь оказалась куда более прозаичной. Просыпалась я как обычно, где-то в процессе прогрузив память о случившемся, после чего открыла глаза и узрела начальника спящим на другом конце кровати, как это свойственно простым людям — в комфорте одиночества, а не с онемевшей от долгого на ней лежания женщины рукой. Только и всего, что волосы больше обычного растрепаны, да лицо умиротворенное.

Тут бы мне полагалось воспылать раскаяньем и сбежать малодушно, пока он не проснулся, вот только бегать от проблем я не привыкла. С раскаяньем проще — оно действительно было. Или это просто разочарование в себе? Запаниковала, сломалась, сдалась. Один опрометчивый поступок, продиктованный испугом, и то, что строилось несколько лет — разрушено, и уже не починишь. Чтож. Будем учиться жить в новой реальности. Работу другую искать, к примеру. Кто-то скажет, зачем так усложнять, но я... Я, пожалуй, не умею жить с правдой нараспашку. Разучилась уже, за столько лет запертых чувств.

Но все проблемы потом, сейчас стоило в первую очередь нормально позавтракать, и для этого выполнить первый квест нового дня — найти свою одежду. Но с этим уж я как-то да справилась.

Я дожаривала яичницу, когда КириллКирилыч появился на кухне. На нем были домашние темные штаны — гордый в единственности своей предмет одежды, — а взгляд из-под челки (вписать ему в график парикмахерскую, а то эти вот несколько отросших миллиметров делают свое дело) был немного коварным.

— Я думал, что найду тебя здесь в моей рубашке, — опершись плечом о косяк, мурлыкнул он.

— Девушка надевает мужскую рубашку, если встречается с ее хозяином, — раскладывая яичницу по тарелкам, спокойно откликнулась я. — Мы не встречаемся, Кирилл Кириллович.

Смущения не было. Предательски стучащего сердца — тоже. Глядя на него, полураздетого, растрепанного ото сна, и помня сегодняшнюю ночь, я думала о том, что увольняться нельзя, ибо кто ж его нормально кормить тогда будет? Будет завтракать пиццей и обедать пончиками, а ужинать так вообще коньяком.

— О, я снова Кирилл Кириллович, — мужчина ухмыльнулся, но взгляд стал цепким.

— Это был всего лишь секс, — я спряталась за открытой дверцей холодильника, добывая из его недр пачку сока. — И поскольку он больше не повторится, я бы хотела, чтобы вы не придавали ему большого значения.

Просто вернуть все как было. То самое «давай забудем», которое так часто причиняет боль в романтических фильмах.

— Ты используешь против меня методы, за которые и не считаешь меня нормальным мужчиной, — КириллКириллыч прищурился. — Это как минимум подло.

— Зато работает, — я налила сока в пару стаканов и поставила на стол. — В вашей жизни именно так и работает. А теперь приятного аппетита, Кирилл Кириллович.

Мужчина окинул взглядом композицию из завтрака и меня, и змеей скользнул в помещение, только вот не к стулу, а ко мне. Замер буквально в миллиметрах, так, что я едва ли не касалась его грудью на вдохе, и с улыбкой опустил взгляд к губам:

— Если я тебя сейчас поцелую, ты меня лягнешь?

— Очень вероятно, — немного отклоняясь, кивнула я.

— Мне кажется, я заслужил этот поцелуй. И объяснения, — его руки легли мне на талию, притягивая обратно.

— Одно из двух, Кирилл Кириллович. Либо поцелуй, либо объяснения.

— Признайся честно, ты давно в меня влюблена. Небось, влюбилась с первого взгляда? — он вроде шутил, но по глазам было видно, что спектакль окончен.

— Вообще-то, не с первого, а когда получше вас узнала, — скрывать дальше просто не было смысла. — Вашу жизнерадостность, чувство юмора, ответственность и серьёзность, когда это действительно необходимо, и умение воспринимать ситуации с лёгкостью, когда это допускается. Заботу о своих сотрудниках, какими бы они ни были. День за днём, все лучше узнавая вас как человека, я все больше влюблялась.

— Так почему же ты ни разу не показала этого? — он заглянул мне в глаза, будто пытаясь найти там ответ. Или ложь. — Отказалась от чувств, скрыла их, заперла в себе?

— Вы прекрасны как личность, — я улыбнулась, провела кончиками пальцев по его щеке. — Но не как мужчина. Я привыкла оценивать последствия своих поступков. Да, я влюблена в вас. Нет, я не хотела бы начинать с вами отношения. Потому что с вашим характером и поведением это просто невозможно. А просто секс без обязательств — это не мой случай. Я люблю сердцем, а не...

— Нет, Милена. Ты любишь головой. Потому что сердце так просто не остановить, не выключить по желанию, — он отступил, вздохнул, поглядел на меня немного побитой собакой. — И все же мы могли бы попробовать.

— Для этого мне пришлось бы уволиться. А через неделю, когда вам надоест и вы, махнув хвостом, уйдёте искать новые приключения, я останусь с разбитым сердцем, да, именно сердцем, и без средств к существованию. Знаете, лучше не показывать своих чувств, но жить хорошо, чем сделать свою жизнь подобной спичке.

— Тогда что это было? — он указал на дверь, явно имея в виду спальню, и взгляд его мне не понравился.

Я подавила тяжелый вздох, села на стул и посмотрела на него снизу вверх:

— Садитесь. Яичница остывает.

— Милена, — он недовольно понизил голос.

— Яичница, — с каменным лицом откликнулась я.

Мужчина заиграл желваками. Вздохнул. Сел. Взял в руку вилку. Посмотрел на меня так, будто готов удушить.

— Приятного аппетита, — я указала взглядом на еду, потом посмотрела ему в глаза.

Он прищурился. Но за еду взялся. Так, будто пытался поставить мировой рекорд, который никогда не переплюнут. Правда, на втором куске понял, что это вкусно, и начал есть как нормальный человек. Я мысленно хмыкнула и тоже принялась за