Бурандин выглядел еще хуже. Грушевидная голова и волосы, заплетенные в косы, всегда заставляли жердеобразное тело мужа Котеуни казаться особенно тощим; тем заметнее были две великолепные шишки на выступе, который он именовал лбом. Кроме того, он с трудом наступал на левую ногу.

Парочка улыбнулась Цисами и помахала. Та помахала в ответ. Каждый раз, когда она видела их вместе, то удивлялась, что нашла Котеуни в безобразном и глупом Бурандине.

Вскоре появился Хаарен, по-прежнему в одежде караванщика, теперь забрызганной кровью. Он был младшим; год назад Цисами переманила его из другого отряда, потому что нуждалась в человеке, умеющем маскироваться. А еще она решила, что он симпатичный. Теперь, впрочем, лицо Хаарена представляло собой кровавое месиво.

Он осторожно потрогал щеки.

— Мне больно, но в то же время я ничего не чувствую.

— Нужно было поубедительнее уговаривать мишень присоединиться к каравану.

— Я и пытался, но эти грязные дикари забросали меня песком. Ничего не оставалось, кроме как ей отказать. Не мог же я выйти из роли.

Цисами смерила его взглядом и вздохнула. Безмозглый актеришка.

— Кто-нибудь ее ранил?

Все трое покачали головой.

— Никому не удалось хотя бы пустить кровь этой бабе? — Цисами скрипнула зубами. — Похоже, придется прибегнуть к старомодному способу.

Котеуни произнесла:

— Я не хочу заранее сомневаться в нашем успехе, но… она с нами легко расправилась. Может, позовем еще кого-нибудь?

— Ни за что, — ядовито ответила Цисами. — Я не намерена ни с кем делиться. Она просто застала нас врасплох, вот и всё.

— Это мы застали ее врасплох, — напомнил Бурандин.

Цисами решительно скрестила руки на груди.

— Никаких помощников. Мы искали ее целый год. И именно мы прославимся, когда выпустим кишки этой карге и получим награду.

— Разделенная награда лучше, чем никакой награды, — заметила Котеуни.

— Или смерть, — подхватил Бурандин.

— И слышать не желаю. Это наше дело, и только наше, — огрызнулась Цисами, сверкая глазами. — Мы уже и без того заплатили Союзу достаточно. Больше никаких отчислений, не говоря уж о штрафе за вызов другого отряда.

— Пожалуй, — согласился Хаарен, качая головой. — Это повредит нашей репутации.

Цисами вновь вонзила ноготь в предплечье.

«Что скажешь, Цанг? Нам вернуться и поубивать пастухов смерти?»

«Нет, сведения, кажется, верные. Это лавка картографа. Я сижу у входа. Тут недавно что-то произошло».

Какое счастье. Погребальная гора находилась далеко. Цисами страшно не хотелось возвращаться, чтобы отомстить за неверные сведения, однако угрозы были единственным обещанием, которое она исполняла всегда. Если люди поймут, что угрозы Мацзы Цисами — пустые слова, ей будут лгать на каждом шагу. Тогда наступит хаос.

«Что случилось?» — нацарапала она.

«Дверь сорвана с петель, а в мастерской какой-то хиляк в очках работает посреди ночи».

Цанг был у отряда на побегушках. Обычно ему поручали разведку, несение дозора, слежку и другие скучные дела, которыми не стали бы утруждаться остальные. Еще он распоряжался деньгами, снимал жилье, готовил еду и в целом, вероятно, был самым важным человеком в отряде. Кому-то ведь нужно отстирывать кровь с одежды.

Она написала: «Следи за ним».

И повернулась к остальным.

— Если никто не умирает, идемте.

Бурандин посмотрел через пропасть.

— А как же мишень? Мы ее просто отпустим?

— Нет, конечно, — ответила Цисами. — Но сейчас она вырвалась. Нам не удастся схватить старуху на открытом месте, разве что отрастим крылья. Она просто улетит, тем более что это ущелье даст ей укрытие, как только понадобится. Мы улучим удобную минуту, когда сбежать она не сможет.

— Например, загоним ее в угол в доме? — предложил Хаарен.

— Или в пещере, — подхватил Бурандин.

— Может, раздобудем большую сеть?

— Мы и так в пещере, — напомнила Котеуни. — И что толку? Наша блистательная предводительница хочет сказать, что нам нужно застать мишень в таком положении, когда у нее не будет иного выбора, кроме как драться.

— Именно. — Цисами шлепнула Котеуни по заднице, когда та проходила мимо, и одарила ее одобрительным взглядом, в котором содержалось обещание.

Остальным она принялась раздавать распоряжения:

— Хаарен, карауль у фактории. Следи, чтобы Тайши не удалось выбраться из Санбы с караваном. — Она коснулась пальцем его щеки. — Только смени облик. Ты похож на шлюху, которой не повезло с клиентом.

Хаарен кивнул, и его лицо тут же расслабилось, одрябло, словно постарело на двадцать лет и обзавелось парой лишних подбородков. В каштановых волосах появилась седина, а вокруг глаз — морщины. Впрочем, Хаарен оставался хорош собой в любом обличье, потому что был донельзя тщеславен. Глупый павлин.

Цисами повернулась к Котеуни и Бурандину:

— Бурандин, оповести преступный мир. Только сведения, ничего лишнего. Много не плати. Слишком большие деньги привлекут ненужное внимание. Котеуни, обработай публику почище. Вельможи, дипломаты, городской магистрат. Опять-таки ничего серьезного, только присмотр. Мишень наша, и только наша.

— А ты что же? — спросила Котеуни.

— А я нанесу визит этому полуночному трудяге.

Отряд разделился. Цанг написал, как его найти, и Цисами, ступив в тень под фонарем, вышла тремя ярусами выше. Она повторила это еще два раза, пока не добралась до одного из общественных подъемников. Потом ей пришлось немного прогуляться по туннелям Санбы, пока она не отыскала последнего члена своего отряда.

Цанг сидел в темном углу у мусорной кучи, вытянув ноги, и рисовал на земле длинной палочкой. Он поднял голову, когда Цисами вышла из темноты. Тень-убийцу так легко не напугаешь.

— Ты знаешь, что по здешним туннелям бродят дикие кошки? Они хотели меня сожрать.

Цисами усмехнулась:

— Если ты еще жив, значит, они не такие уж дикие.

Цанг даже с трехлеткой, ворующей конфеты, не смог бы справиться, не говоря уж о диких животных. Цисами указала на лавку с выбитой дверью.

— Он там?

— С места не двигался с тех пор, как я заглянул. Сидит и рисует.

Хаарен сказал, что старуха искала караванщика, умеющего читать движущиеся карты.

— Он один?

Цанг покачал головой.

— Какая-то девчонка принесла еду и вынесла ночной горшок.

— И?

— Что?

— Она сейчас в доме?