— А также неуважительный и с богатым воображением.

— Угу, и злопамятный, — согласно кивнул он. — Зачем тебе понадобилось выкладывать перед Вилстоном трогательные подробности того, что мы не любовники?

— Затем, чтобы успеть перед смертью увидеть его перекошенную физиономию, — огрызнулась я.

— Увидела?

— Представь себе, увидела.

— Помогло?

Я потупилась. Откровенно говоря, не слишком.

— Ты должна была делать с точностью до наоборот! — почти набросился на меня Рауль. — Клясться в том, что мы любовники, что дороже тебя у меня нет никого на свете и что я точно за тобой приду!

— Это еще зачем?

— Затем, чтобы выиграть время! Думаешь, я не заметил, когда вошел, что собирался сделать этот ублюдок? — Рауль бросил взгляд в сторону Корвина, который на пару с тюремщиком пытался открыть запертую дверь при помощи меча. — Он уже был почти готов тебя убить!

Я отвела глаза, но не стала объяснять, что в тот момент ублюдок был почти готов сделать совсем другое. Если мужчина уверен в собственной правоте, не стоит его разубеждать. Хоть я и плохо разбираюсь в человеческой психологии, а это усвоить успела.

Рауль интерпретировал мою напряженность по-своему:

— Прости.

Он протянул мне левую руку, по-прежнему не выпуская из правой меч. Когда я подошла, он обнял меня и поцеловал в макушку. Я прижалась щекой к его груди.

— Как романтично! — раздалось снаружи.

Мы обернулись, чтобы увидеть за окном ухмыляющегося Вилстона.

— Приятно видеть тебя за решеткой, Гектор, — заметил Рауль.

— Взаимно, — хихикнул тот.

— Я полагал, ты во весь опор скачешь к дворцу.

— Скакать во весь опор не понадобится, — заверил Вилстон. — У меня для вас, как принято говорить, две новости: хорошая и плохая. Новость хорошая: вы будете жить в полной гармонии и умрете в один день. Новость плохая: этот день уже наступил. Вам, увы, придется составить им компанию, — добавил он, обращаясь к своим людям, которые к этому моменту тоже приблизились к окну. — Зла я на вас не держу. Вы очень неплохо справились со своей работой, за небольшим исключением. Но вы видели и слышали слишком много, чтобы я мог позволить себе оставить вас в живых.

Его голова ненадолго исчезла из оконного проема.

— Что-то мне это напоминает, — пробормотал Рауль, стоявший ближе всех к решетке.

— Что? — хмурясь, спросила я.

— Он разложил вплотную к стене солому. И, похоже, собирается ее поджечь.

— То есть как — поджечь?! — закричал у нас за спиной Корвин.

— Ты необыкновенно догадлив, — послышалось из-за окна.

— Не перехваливай, — с видимым хладнокровием отозвался Рауль. — Как еще можно одним махом убрать пять человек?

— Твоя фрейлина невольно подала мне идею. Я подумал: то, что не удалось ей в западной башне, получится у меня здесь.

— Значит, собственных идей у тебя не осталось?

— Ты чересчур спокоен. Но, может, оно и к лучшему, — заметил Вилстон, решивший не препираться. — Учти: даже если ты и сумел припрятать где-нибудь поблизости своих людей, сюда они двинутся лишь после того, как увидят зарево пожара. К тому времени, как они доберутся до мельницы, будет слишком поздно.

— Все предусмотрел? — без особого восторга спросил Рауль.

— Конечно. Ты неплохо умеешь проигрывать, мальчик, — признал Вилстон. — Жаль, что это последний твой проигрыш.

— Послушай, что я скажу тебе напоследок, — отозвался Рауль. — Есть люди, которым идут широкополые шляпы, шарфы, длинные волосы, парики. Тебе же чрезвычайно идет петля. И твоя шея встретится с ней скорее, чем ты думаешь.

— Я это запомню, — кивнул Вилстон. — Прощай.

Его голова исчезла из оконного проема, на этот раз окончательно. Вскоре громкий топот копыт был заглушён треском начинающего заниматься пламени. Впрочем, еще громче звучал стук кулаков по двери: Корвин и тюремщик принялись за нее с удвоенным усердием.

— Ваших коней он тоже увел, — заметил, отходя от окна, Рауль. — Решил, что они вам больше не понадобятся.

Я бросила взгляд по очереди на каждую из четырех стен. Дверь заперта, окно зарешечено, никаких других способов выбраться не видно. Люка в полу и подземного тоннеля, равно как и потайного выхода, в этом простеньком домике точно не предусмотрено. Мной начинало овладевать отчаяние. И, к счастью, было на ком выместить собственные эмоции, обращая их не в панику, а в злость.

— Зачем ты пришел?! — набросилась я на Рауля, разом отринув свою недавнюю радость по этому поводу. — Ты должен был оставаться во дворце! Раньше я хотя бы была уверена, что ты в безопасности!

— И думала, что я брошу тебя здесь умирать, — подытожил он. — Знаю, ты была обо мне высокого мнения с самого начала.

— Во всяком случае, я была более высокого мнения о твоем интеллекте!

— Ты роняешь мой авторитет, — спокойно заметил Рауль.

Наша дискуссия и правда начинала привлекать внимание окружающих.

— Прошу прощения. Я была более высокого мнения о вашем интеллекте, ваше высочество. Теперь умрем мы оба, и чем это лучше? А Вилстон при этом получит корону!

Через окно в комнату начал проникать запах дыма. Тюремщик принялся отчаянно трясти решетку, расцарапывая руки в кровь; Корвин, громко проклиная все на свете и поочередно вспоминая всех родственников Вилстона, колотил кулаком в дверь.

— Я не был бы в этом так уверен, — возразил Рауль.

— В чем тут сомневаться? Думаешь, его переиграет Мелинда? Да даже если и так, нам от этого не легче! Ты же говорил, что ничего не делаешь просто так, что всегда все просчитываешь на три хода вперед! Ну и где они, эти твои три хода? — в отчаянии крикнула я.

— Пожалуйста, — пожал плечами Рауль. — Ход первый.

Отставив в сторону меч, принц принялся развязывать плащ. От изумления я даже перестала кричать. Что, жарко ему, что ли, стало? Так тут раздевайся — не раздевайся, но, когда до нас доберется огонь, — не замерзнешь. Между тем плащ полетел на пол. Рауль принялся расстегивать верхние пуговицы рубашки.

— Эй! — Я попыталась остановить импровизированный стриптиз. — У вас, правителей, что, выработанный эволюцией рефлекс? В условиях повышенной опасности срочно поработать над созданием потомства? У тебя, конечно, красивое тело, но с чего ты взял, что это то, что я хочу увидеть в своей жизни последним?

Рауль ничего не отвечал, но, расстегнув четыре пуговицы, решил, что хорошего понемножку. Запустив руку под рубашку, он извлек на свет маленький черный комочек…

— Кирилл?! — все еще ничего не понимая, воскликнула я.

Ворон расправил крылья, взмахнул ими пару раз, разминая после продолжительного сидения, и, радостно клекоча, перелетел ко мне на плечо. Впрочем, приветствие было недолгим. Рауль почти сразу же водворил ворона обратно себе на руку и, поднеся к решетке, громко сказал: