Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда он закончил, я посмотрел на темнеющее небо и повернулся к подходящему лейтенанту. До этого у нас как-то не было времени поговорить.
— Разрешите?
— Хм, садитесь… Внимание всем! — немного повысил я голос, бойцы посмотрели на меня. — Я все понимаю, устав есть устав. Но давайте будем на ты. Меня зовут Вячеслав, можно Севка. Так будет проще, а то «товарищ майор, уберите свою задницу, а то сейчас подстрелят» звучит как-то нелепо. Проще сказать: «Севка, бойся!» Хочу сразу сказать еще одно. Я очень серьезно отношусь к трофеям. Это, конечно, скользкая тема, от мародерства до трофейничества один шаг, да и то по решению командира. Но я считаю, что трофеи, снятые с того немца, которого подстрелил лично, трофеями и являются… Расслабься, старшина, на тех двух я не претендую, но их документы бы получить хотелось. В общем, что хотел сказать, я сказал. Теперь давайте знакомиться.
Знакомство прошло довольно быстро. Лейтенант оказался Рябовым Василием. Старшина — Георгий Вознесенский — попросил называть его Жора. С остальными были некоторые проблемы: как запомнить имя Кикобидзе, если его зовут Милитоном? Пришлось напрягаться.
После процедуры знакомства, пока Кречетов живописал наши приключения остальным, Василий присел рядом и поинтересовался:
— Я слышал разговор, что генерал Манштейн уцелел?
— Да, есть такое дело, — скривился я. После чего в подробностях рассказал, как очнулся и что дальше последовало.
— А почему из маузера не подстрелил его? — влез в разговор старшина. Он, оказалось, сидел с другого боку. Вот тихоня, не слышал, как подошел.
— Из маузера?! Смешно. Вы не путайте, я не снайпер, пятьдесят метров еще куда ни шло, да и то если приклад прицепить. До них метров двести было. И река с ее воздушными потоками. Я почему винтовку у немца отобрать хотел? Именно поэтому, знал, что на таком расстоянии из пистолета даже в машину не попаду… Ну может, попаду, но только случайно.
— Понятно. Ладно, у нас скоро радиосеанс, сообщим о вас. Да и новости тоже.
— У вас что? Рация есть?! — не понял я. Что-то не заметил, чтобы у кого-нибудь висела за спиной здоровенная дура.
— Есть, в схроне. Через полчаса до него дойдем.
— Отлично, я знаю коды связи со своей частью. Можно транспортник вызвать, всех возьмет.
— А где он сядет? Мест для этого не так много, и все они контролируются немцами или их приспешниками из местного населения.
— Есть такие места, труднодоступные, правда, но есть. Так… — Я достал карту из голенища и расстелил ее на прошлогодней траве. — Мы тут, я так понимаю. А вот здесь пригодная площадка. Идти всего ничего.
— Это по прямой, Сев. А такое редко бывает, ночью не пройдем, днем надо, да и то весь день идти придется.
— Э, нет, Вася! У меня завтра вечером выступление на радио, я обещал!
— Давай сперва с нашими свяжемся, а там и решим.
— Лады. Идем.
Уже совершенно стемнело, и мы шли при ярком свете луны.
— Товарищ лейтенант, там плохие люди, — услышал я шепот, причем с акцентом.
— Отряд, стой! У схрона?
— Да, они его уже нашли, товарищ лейтенант.
— Кто?
— Немцев мало, восемь всего. Офицер есть. И двадцать полицаев, не наших.
— Хм, тут рядом отряд полиции стоит, у них поляки в основном, может они? — задумался лейтенант. После чего, достав карту и присев под плащ-палаткой, стал смотреть ее, светя фонариком.
Я присел рядом и тихо сказал:
— С рацией теперь дохлый номер. Сами они, я так понимаю, вряд ли бы нашли, сдал кто?
— Никто про схрон не знал. Когда радиста убили, мы ее спрятали, потом пошли в отрыв.
— Радиста точно убили?
— Да, на моих руках умер. У нас там еще одного бойца ранило, две пули в живот. Не жилец. Он остался прикрывать.
— Он мог немцам живым достаться?
— Нет, там минут семь активная стрельба шла. Я ему свой автомат отдал с тремя полными рожками и последнюю гранату.
— Граната для себя?
— Да.
— Был взрыв?
— Да, в самом начале, — скривился Рябов.
— Знаешь, Вась, думаю, прежде чем боец умер, они смогли его допросить. Другого ответа я не вижу.
Старшина промолчал — видимо, был со мной согласен.
— У вас есть запасные пути отхода? Не может не быть.
— Есть. Только топать туда всю ночь надо.
— Так идем?
— Не получится. Один проход около схрона, еще две тропы правее, но они точно перекрыты, так что придется делать крюк вот через этот аул.
— А слева?
— Там дорога.
— Так пойдем по дороге.
— По дороге?! С ума сошел?!
— Так ночь же, кто что поймет? Если что, я по-французски отвечу. Как оказалось, тут некоторые его знают.
— Хм… — Василий снова углубился в изучение карты.
— А вообще, куда идем-то?
— К берегу, там каждый день катер подходит, ждет определенного сигнала с берега.
— А немцы его не увидят?
— Нет, он на пределе видимости, нужно будет сигнальный костер разводить на берегу.
— Что-то еще?
— Там два поста береговой обороны. Один с крупнокалиберным пулеметом, другой с пушкой. Их нужно будет уничтожить.
— Отличная новость! Ладно, что там с картой, как пойдем?
— По дороге и пойдем. Тут свернем на эту тропу, вот она обозначена, и встанем на ночевку вот в этом ущелье. Хоть пару часов поспим.
— Лады, ну что? Идем?
Все-таки мой план сработал. Похоже, со стороны дороги нас вообще не ожидали, и мы смогли вырваться из сети прочесывания на открытый простор. Со всей возможной поспешностью, по тайным и звериным тропам мы ночью шагали все дальше и дальше от оцепления.
— Отдых. Старшина, сними с пленного кляп. А то он скоро задохнется.
Пока Жора возился с фрицем, который Ганс, мы попадали кто где стоял.
— Вась, сколько отдыхать будем? — поинтересовался я, вытягивая ноги. Хоть и занимался спортом, но тоже было тяжело, хотя устал не так сильно, как Кречетов с Микояном.
— Три часа у нас есть.
— Три? Хм, мне хватит. Хочу с этим фрицем поговорить.
— Я Ганс! — снова возмутился немец.
— А ты вообще молчи, не с тобой разговариваю! — в ответ рявкнул упертому нацисту.
Кстати, как потом оказалось, не ошибся, он действительно состоял в партии, правда, не в нашей.
— Как хочешь, но до рассвета нам нужно пройти еще километров десять.