Спустя год, на пляже в Кейп-Коде, она без горечи перебирала в памяти события тех дней. Наконец, почувствовав, что уже готова исполнить задуманное, Тереза достала из сумки некий предмет. Она смотрела на него, вновь переживая минуты, когда получила ответ на мучивший ее вопрос. Это воспоминание, в отличие от всех остальных, связанных с расставанием и гибелью Гаррета, было отчетливым и ясным.

Когда Диэнна сочла возможным оставить ее одну, Тереза попыталась вернуться к своим обычным занятиям. Всю прошедшую неделю она пренебрегала своими обязанностями и домашними делами – Диэнна все взяла на себя. Поскольку дом после отъезда подруги был в полном порядке, Тереза решила разобрать огромную стопку скопившейся почты. После ужина Кевин ушел с друзьями в кино, а она, устроившись на диване, начала вскрывать конверты.

Там было несколько десятков писем, три журнала и две посылки. Одна с футболкой из каталога – Тереза заказала ее к дню рождения Кевина. Вторая представляла собой длинный прямоугольный сверток из коричневой бумаги без обратного адреса. На нем имелись две наклейки: «Осторожно: хрупкие предметы» и «Обращаться с осторожностью». Заинтригованная, Тереза решила вскрыть ее первой и только тут заметила штамп Вилмингтона. Посылка была отправлена две недели назад из Северной Каролины. Она быстро перевернула сверток, взглянула на свой адрес и узнала почерк Гаррета.

Не может быть…

Внутри у нее все перевернулось. Она отложила посылку на диван.

Потом отыскала в ящике письменного стола ножницы и трясущимися руками разрезала бечевку. Разворачивая бумагу, она уже знала, что обнаружит внутри. Предмет, который она там нашла, был также тщательно упакован в бумагу, и ей пришлось снова использовать ножницы. Наконец, полностью освободив его от упаковки, она взяла его в руки и долго смотрела, не в силах пошевелиться. Потом подняла его выше и увидела свое отражение.

Бутылка была запечатана, внутри находилось свернутое в трубочку письмо. Вытащив пробку, которая еле держалась, она потрясла бутылку, и письмо, завязанное пеньковой веревкой, выскользнуло на пол. Тереза подняла его и аккуратно развязала.

Письмо было написано перьевой ручкой. В верхнем правом углу красовался маленький парусник.

Дорогая Тереза!

Сможешь ли ты простить меня?

Она отложила письмо. У нее сдавило горло, стало невозможно дышать. Слезы застилали глаза. Она вытащила платок и промокнула глаза. Взяв себя в руки, она снова взяла письмо и продолжила чтение.

Сможешь ли ты простить меня? В этом мире, который я так мало понимал, судьба настигает нас тогда, когда мы меньше всего этого ждем.

Иногда она настигает нас как ураган, иногда приходит легким ветерком, едва овевающим кожу. Но мы не можем бороться с судьбой – наше будущее полностью в ее власти. Тебя, моя дорогая, принес неожиданный порыв ветра, против которого я не смог устоять. Ты – моя судьба, Тереза.

Я был не прав, во всем не прав, и я молю тебя о прощении. Я, словно предусмотрительный путешественник, пытался защититься от этого ветра, и в результате потерял свою душу. Каким же я был дураком, когда пытался спрятаться от судьбы! Но у этого дурака все же есть чувства, и я пришел к пониманию, что у меня нет в этой жизни ничего важнее тебя.

Я знаю: у меня много недостатков. За последние несколько месяцев я совершил столько ошибок, сколько иной не совершает за всю жизнь. Я был не прав, скрывая от тебя свою тоску по Кэтрин, и страшно корю себя за то, что обрушился на тебя с обвинениями, обнаружив свои письма к ней. Я не смог догнать тебя тогда на дороге и потом, в аэропорту. Глядя, как ты садишься в самолет, я понял, что не имел права отпустить тебя. Но самым глупым было отрицать очевидное: я не могу жить без тебя, моя дорогая Тереза.

Ты права во всем. Когда мы говорили с тобой у меня на кухне, я прекрасно осознавал твою правоту, хотя и пытался возражать тебе. Я все время оглядывался назад и боялся смотреть в будущее. Я был не прав, когда спорил с тобой, и сожалею, что не понял этого раньше.

Но теперь мой взгляд устремлен только вперед, в будущее, и там я вижу твое лицо и слышу твой голос. Теперь я знаю: мой путь лежит к тебе. Самое сокровенное мое желание – получить еще один шанс. Я думаю, ты уже догадалась, что я отправил это послание в бутылке в надежде на чудо. Ты простишь меня, и мы опять будем вместе.

В течение нескольких дней после твоего отъезда я думал, что смогу жить, как жил раньше. Но у меня ничего не получалось. Я смотрел на заходящее солнце и думал о тебе. Меня все время тянуло позвонить тебе. Когда я выходил на яхте в океан, я все время думал только о тебе и вспоминал, как хорошо нам было вместе. Я хотел вернуть тебя – больше всего на свете! – но у меня в ушах все время звучали твои слова, сказанные во время нашей последней встречи. Как бы сильно я ни любил тебя, я понимал: мы оба должны быть уверены в том, что я принадлежу только тебе. Эта мысль постоянно тревожила меня, пока вчера ночью мне вдруг не пришел ответ. Надеюсь, для тебя это так же важно, как и для меня.

Мне приснилось, что я стою на пляже вместе с Кэтрин – в том самом месте, куда мы вышли с тобой после ленча в ресторане «У Хэнка». Ярко светило солнце, песок искрился словно алмазный под его слепящими лучами. Мы шли по берегу, и я рассказывал Кэтрин о тебе, о том, как нам хорошо вместе, а она внимательно слушала. Наконец, после некоторого колебания, я признался ей, что люблю тебя, но меня мучает чувство вины перед нею. Она долго молчала, просто шла рядом, а потом повернулась ко мне и спросила:

«Почему?»

«Потому что не хочу обидеть тебя».

Услышав ответ, она улыбнулась немного удивленно – она и раньше так улыбалась, когда была жива, – а потом прикоснулась рукой к моей щеке и сказала: «О, Гаррет, как ты думаешь: кто принес ей тогда бутылку с письмом?..»

Тереза оторвала взгляд от письма. На кухне тихо гудел холодильник, а в голове у нее стучали слова: «Как ты думаешь: кто принес ей тогда бутылку с письмом?»

Откинувшись на спинку стула, она закрыла глаза, пытаясь удержать подступившие слезы.

– Гаррет, – прошептала она, – Гаррет…

За окном проезжали автомобили. Она снова взяла письмо.

… Когда я проснулся, меня охватило чувство пустоты и одиночества. Сон не принес утешения. Мне стало еще больнее от того, что я натворил, и я заплакал. Когда я наконец успокоился, я уже знал, что надо делать. Дрожащими руками я написал два письма: одно ты держишь сейчас в руках, второе – прощальное – предназначалось Кэтрин. Сегодня я выйду на «Случайности» в океан и отправлю его так же, как все предыдущие. Кэтрин отпустила меня, но дело не только в том, что она сказала; я сам всем своим существом хочу принадлежать только тебе.

Тереза, прости меня за всю ту боль, что я причинил тебе. На следующей неделе я приеду в Бостон и надеюсь, ты сможешь простить меня. Хотя, может быть, я опоздал. Не знаю.