— Чего же?

Я закрыл глаза. Не хотел, а все равно прислушивался к этой дурацкой беседе.

— Ненависть Тайрела никуда не исчезла. Она и не могла исчезнуть. Темные боги — не чудовища. — Дракон сделал паузу и добавил: — По крайней мере, когда-то они не были чудовищами. Тайрел лишился большей части своих переживаний, сомнений, эмоций, чувств. Его разум стал холодным, как вековые льды. Но ненависть — это то, что делает темных богов истинно темными. Ненависть — это воды, из которых состоит их лед. Такими их делает Тьма, в которой они живут и дышат веками.

Я повернул голову и посмотрел в призрачные глаза иллишарина. Полупрозрачные, они были направлены прямо на меня и блестели памятью тысячелетий.

Он знал, что говорил.

— Тайрел… — позвала девушка.

Посмотрел на нее.

— Эншаррат, — поправил холодно.

И ничего не почувствовал.

На глазах луноволосой появились слезы.

Глупость.

Люди всегда плачут, когда чувствуют, что слабы.

Снова посмотрел на иллишарина. Бьельндевир все еще не сводил с меня глаз. Старый хитрец. Я узнаю, что ты задумал, узнаю.

В левой руке все еще билась Ишхара. Под пальцами неприятно покалывала магическими разрядами ее кожа. Но хруст костей радовал слух.

Тьма послушно сгустилась вокруг лица богини и устремилась в ноздри. Ишхара пыталась сопротивляться, но без толку.

Я сильнее.

Было невероятно приятно смотреть, как богиня безумия бьется в судорогах. Как жжет ее кожу черный сумеречный огонь.

И хотя мне было известно, что навредить этим богине вряд ли удастся, я мог заставить ее страдать.

— Пора, Эншаррат, — коротко проговорил иллишарин, словно знал, что я делаю. Словно предугадывал каждый мой шаг.

Что ж, он мог…

И на этот раз в голову, как молния, ударила мысль: он поможет.

— Что надо делать? — произнес вслух, больше не опасаясь, что Ишхара что-то поймет. Она так уморительно закатывала глаза, что вряд ли вообще осознавала, что происходит.

— Чтобы убить бога, ты должен сам стать богом…

— Я и есть бог, — процедил сквозь зубы.

— Нет, — отрезал дух без всякого уважения. — Ты должен войти в разум Ишхары. Ты должен стать ЕЮ. Ваши мысли и движения должны слиться. Ты делаешь шаг, и она. Ты поднимаешь руку, и она. Твое тело — ее тело…

Мгновенное понимание озарило меня, как нефритовая зарница в Сумерках.

Что ж… это хорошая цена…

Губы сами улыбнулись, когда я увидел в глазах Ишхары понимание.

Теперь она чувствовала меня. Чувствовала в своей голове.

Вокруг поднялся ветер. Страшный, дикий, холодный. Но так ведь и должно быть, верно? Когда умирают боги?

— Тайрел, пожалуйста! — раздался сзади тонкий женский голос.

Глупый и бестолковый крик. Но мне стало почти больно.

Дурацкие остатки человечности портят минуты триумфа.

Я поднял руку вверх, сжал шею Ишхары сильнее. Ее платье раздувало ветром. Тонкие ножки бестолково болтались. Но самое приятное — ее глаза, полные ужаса. Ведь я уже был внутри ее сознания.

— Пожалуйста, не надо, — прохрипела богиня, когда я вытянул вторую руку и в ней тихо материализовался блестящий кинжал с изогнутым лезвием, напоминающим горящее пламя.

— Что это? — выдохнула девушка сзади.

— Это кинжал, сотканный из Тьмы, — мгновенно ответил иллишарин. — Сам по себе он не обладает способностью убивать богов. Но одна особенность у него есть.

— Какая? — зазвенел голос.

Я улыбнулся. Пожалуй, этот голос мне даже нравился.

Леора. Ее ведь звали Леора. Почему я не называю ее по имени?

Наверное, это страх. Но я уже не хотел об этом думать.

Что ж, Леора. Сегодня тебе крупно повезло. Ты избавишься сразу от двух напастей.

— Этим кинжалом бог может совершить самоубийство, — спокойно проговорил иллишарин.

— Что? — воскликнула Леора. — Нет! Зачем?!

В этот момент я вонзил черное лезвие себе в живот.

Грянул гром.

Ярость, кристально кровавая ярость, которая сводила меня с ума столько лет, наконец-то нашла выход. Пальцы больше не подрагивали от бешенства, а багровая пелена не застилала глаза.

Мне не было больно. Я видел на светлом платье Ишхары алое пятно, словно она была человеком. Огромная рана на том же самом месте, где и у меня.

Корона сработала. Я стал богом. Стал Ишхарой. И я убил Ишхару.

— Нет, Эншаррат! — закричала Ишхара.

Мои пальцы разжались. Угасающее тело богини безумия упало на черный песок. Она умирала, я видел.

Иллишарин не обманул.

— Спасибо, — улыбнулся я старому дракону.

И последний раз взглянул в глаза плачущей девчонке.

— Тебе будет лучше без меня, — сказал зачем-то, и улыбка растаяла сама собой.

Момент триумфа все-таки приобрел вкус горечи.

Последнее, что я увидел, — это кристально-голубые глаза. Светлые, как утреннее небо. Красивые, как восход солнца.

А еще был пепел осыпающейся мне под ноги костяной короны.

Ветер больше не дул. Меня больше не было.

Леория

Как только кинжал вошел в тело, у меня перед глазами потемнело. Бьельндевир сказал, что это уже не Тайрел. Эншаррат, принц смерти.

Но меня не обмануть. Да, он стал другим. Но это все еще был мой друид. Мой Кровавый Ужас. Мой!

Он изменился. Волнистые волосы, в которых огненной медью играло солнце, распрямились и стали чисто-черными. Они падали на плечи и спину, закрывали лицо, ставшее более узким и отточенно-резким.

Но это все еще было лицо Тайрела.

А как только магия ушла из него вместе с жизнью, он упал на землю и стал прежним. Тем самым друидом, какого я помнила и знала.

Как только это произошло, я рванулась к нему. Бьельндевир меня отпустил. Я бросилась бы к Тайрелу и раньше, остановила бы его руку еще до того, как он нанес удар. До того, как решил убить богиню безумия, заплатив за это своей жизнью… и моей тоже.

И моей!

— Ты обещал! — кричала какая-то девчонка моим голосом, пока я ладонями била бесчувственного друида по обнаженной груди, залитой кровью. — Ты обещал сделать все, чтобы сохранить свою жизнь! Но ты даже не старался!

Слезы душили меня вместе со злостью и яростью. Мой друид меня бросил!