Кейт понимала, что сейчас чувствует Мейв; теперь уже почти все испытывали аналогичные чувства. И почти всем эти рулоны ткани цвета киновари казались священными. Кейт хватало лишь одного взгляда на них, и в голове у нее сразу начинали бродить мысли о том, что, может быть – всего лишь может быть, – не так уж и опасно, как все считают, родить ребенка, когда тебе далеко за тридцать.

Может быть, это вовсе не такая уж плохая идея.

В июне, однако, когда в газеты все же просочилось известие, что Супруга П. приобрела новое вечернее платье для беременных, Кейт охватило ужасное предчувствие. Это «просачивание информации» казалось ей отчаянной попыткой со стороны Белого дома убедить всех, что беременность Первой леди протекает нормально. Новое вечернее платье, о котором все только и говорили, казалось слишком экстравагантным, каким-то императорским – из шелка глубокого бирюзового цвета, расшитого золотыми цветами; к нему прилагалось еще и легкое пальто. Стояло лето, и Кейт сразу спросила:

– Где, интересно, летом можно это носить? Она ведь, по сути дела, живет на пляже.

– Ну, вряд ли она будет в этом сидеть дома у телевизора, – ответила Мейв, впрочем, тоже явно взбудораженная слухами.

В этом-то все и дело, думала Кейт. Бальное платье предназначено для танцев. А танцуют обычно здоровые женщины. Да уж, они там, в Белом доме, большие умники!

Но если вечернее платье для беременной Супруги П. – это просто фокус, отвлекающий момент, немного дыма, чтобы скрыть истинное положение дел, – то Хозяйки «Chez Ninon» явно не поняли, в чем тут дело, и уже наутро в мастерской было полно подушек, способных изобразить любую стадию беременности. Манекенщица Сьюз целый день простояла с привязанной к ее тонкой талии подушкой, держа руки на весу, а мисс Нона и мисс Софи порхали вокруг нее, точно феи-крестные из детской сказки, прикалывая, подтыкая и неумолчно болтая. Они явно испытывали облегчение. В Белом доме родится третий ребенок. Ребенок! Это сулило всем определенные надежды – и весьма значительную прибыль.

– Господи, благослови нашу Первую леди, – то и дело повторяла мисс Нона.

– И каждый сантиметр ее прекрасного тела! – вторила мисс Софи.

И хотя все это Кейт страшно злило, она снова начала молиться, тоже пытаясь замолвить перед Господом словечко за Супругу П.

Всего за неделю в «Chez Ninon» по заказу Белого дома создали собственную линию одежды для беременных. Одежда эта, представленная в основном платьями, была очень хороша, а фасоны платьев – достаточно гибкими: их легко можно было приспособить для любой фигуры и после родов. И все они были всевозможных оттенков глубокого, волнующего красного цвета.

– Красный – это для нее новый розовый, – заметила мисс Софи.

И мисс Нона позвонила миссис Вриланд и сообщила ей это меткое высказывание.

Уже само количество заказов было для такого маленького модного дома, как «Chez Ninon», поистине историческим. Чтобы удовлетворить потребности заказчиц, к концу лета требовалось сшить сотни таких платьев. Кейт очень быстро это почувствовала, оказавшись по колено в эластичных лентах для пояса и растягивающихся резиновых вставках.

Она так толком и не сказала Хозяйкам, что собирается уехать на родину. Она пыталась, но не сумела найти нужных слов. Да ей и самой отъезд все еще казался чем-то неправдоподобным.

Перед отъездом Кейт и Патрик решили совершить прощальную поездку по Америке. Патрик сказал, что они устроят себе неделю отпуска и проедут по всей Калифорнии, Техасу, Флориде и штатам, что лежат между ними. «Посмотрим сразу всю страну, всю Америку», – говорил он.

Кейт казалось, что для того, чтобы увидеть всю Америку, скорее всего, потребуется несколько больше недели, но Патрик был охвачен таким энтузиазмом, что она решила не портить ему настроение.

Они и вправду собирались вернуться в Ирландию. Было трудно поверить, как быстро эта идея превратилась в план действий – причем очень удачный для всех заинтересованных лиц. Дядя Патрика до сих пор торговал мясом на Английском рынке в Корк-сити. Сыновей у него не было, только дочери, мужья которых торговлей совершенно не интересовались. Патрик мог бы стать его равноправным партнером, заключить с ним соответствующий деловой договор, и через пару лет магазин, вполне возможно, стал бы его собственностью.

Поселиться они для начала собирались у Старика, а в Корк ездить на поезде. Кейт хотела попробовать свои силы в дизайне и, может быть, даже предлагать платья собственного дизайна в дорогие магазины в центре Корк-сити, заключив с ними договор на продажу. И она по-прежнему могла бы работать с мисс Софи и мисс Ноной, когда те будут приезжать в Париж на показы. Это, собственно, была их идея: они не хотели расставаться с Кейт.

– Ты же одна из нас, Кейт, – сказала ей мисс Софи.

– У нас с тобой были связаны такие надежды! – сказала мисс Нона.

Нет, это было совершенно невыносимо – бросить их и уехать!

Теперь каждый раз, оставшись наедине, Патрик и Кейт строили планы и рисовали схемы своего будущего счастья. Почти каждый пункт этих планов заканчивался фразой: «Но все, конечно, наладится, когда мы, наконец, окажемся в Ирландии». И хотя ни Кейт, ни Патрик не могли полностью поверить в то, что все действительно так и будет, их жизнь отныне была наполнена обещанием будущего счастья. По воскресеньям в духовке будет томиться жареная нога или лопатка, у картошки непременно будет хрустящая золотистая корочка, в горошек они будут добавлять мяту, а пудинг украшать какими-нибудь кислыми фруктами или ягодами и густым желтым кремом. А в большом чайнике всегда будет вдоволь крепкого, хорошо заваренного чая.

И, может быть, у них появится ребенок. Или даже двое.

В конце июля, когда на витрине лавки появилось объявление «Продается», тут же позвонил отец Джон. Разговаривал он с Кейт.

– Просто поверить не могу, что вы действительно уезжаете, – сказал он.

– Ну, не прямо сейчас. Понадобится еще какое-то время, чтобы продать магазин. – И Кейт рассказала отцу Джону о планах Патрика по поводу «прощального тура по Америке».

– Вы что, собираетесь проехать через всю Америку за одну неделю? – спросил отец Джон скептическим тоном.

– Патрик очень верит в возможности своей «Роуз». Он говорит, что у нее восьмицилиндровый двигатель и удивительная «олдсмобильность».

– Ладно, тогда жду вас обоих у себя в половине третьего, – сказал отец Джон.

И сказал так, что никакого выбора им попросту не осталось.

В половине третьего они явились к нему, насквозь пропотевшие, в измятой одежде. Лето выдалось на редкость знойное.

– Уж по этой-то жаре я точно скучать не буду! – сказала Патрику Кейт.