– Ну да.

Человек не помнил, видел ли он Патрика после этого, и не знал, вышел ли он из дома.

– Там стены все время обрушивались. Трудно было что-то разглядеть.

Дыхание вырывалось у Кейт из груди какими-то неровными толчками. Страх – это такая безмолвная тварь, думала она, которая все вьется, вьется возле тебя, а потом – раз, и проникнет прямо в сердце.

– Вам бы лучше ненадолго присесть, прежде чем туда идти, – посоветовал ей этот мужчина.

– Мне надо выяснить, что именно там случилось.

– Я знаю только, что большинство выживших уже развезли по больницам. Но вон там, на парковке, устроено нечто вроде сортировочного пункта. Мой босс сейчас составляет списки всех остальных.

– Остальных?

– Ну, тех, кто не выбрался.

Парковка находилась рядом с гаражом, где Патрик держал свою «Роуз». Сейчас она выглядела, как командный пункт в зоне боевых действий. Кто-то написал на картонках слова «сортировка» и «морг» – стрелки указывали в разных направлениях – и налепил эти картонки прямо поверх вывески «Парковка только для сотрудников». Мужчины и женщины лежали прямо на капотах машин; им задавали вопросы медсестры, быстро переходившие от одного к другому. Некоторых устроили на сиденьях; они смотрели прямо перед собой широко открытыми глазами и судорожно хватали ртом воздух. Священники, муллы и раввины склонялись над умершими и умирающими. Отца Джона среди них Кейт не заметила, но подойти ближе и поискать его не решилась.

В самом центре этого хаоса стоял раскладной стол, за ним спокойно сидел какой-то человек и что-то писал. Похоже, именно он и был здесь главным. Он был в офисном костюме и, судя по его виду, явно не привык составлять какие бы то ни было списки. Пиджак у него был прожжен в нескольких местах. Лицо все в грязи.

– Имя?

– Патрик Харрис. Здешний мясник.

Человек как-то странно на нее посмотрел и спросил:

– «Мясная лавка Харриса»? На той стороне улицы?

– Да. Он мясник, ирландец.

– Извините.

Кейт похолодела:

– Что значит «извините»?

– Сведения только для близких родственников.

Этот тип явно хорошо знал и сам магазин, и Патрика, и то, что Патрик не женат. Сердце у Кейт стучало так сильно, что голова кружилась.

– Тогда посмотрите Майка Куинна. Это мой зять.

Человек проверил списки. Даже два раза проверил – чтобы уж наверняка.

– В списках Майка Куинна нет. Вам придется обзванивать больницы. А домой вы к ним ходили?

И Кейт бегом бросилась домой.

До конца своей жизни она будет помнить вонь горящего масла – и свой бег. Солнце тем временем соскользнуло в реку, словно у него больше совсем не осталось сил. Поскольку электричество было выключено, дома вокруг казались очень темными, словно сверху донизу закопченными. Правда, в некоторых окнах Кейт, пробегая мимо, замечала мерцающий свет свечи. Она ни разу не остановилась, чтобы передохнуть, и, не переводя дыхания, взлетела, пересчитав все сто двадцать ступенек, по улице-лестнице и бросилась к своему дому. Впрочем, и там она не остановилась, а понеслась наверх, прыгая через две ступеньки. Туфли она потеряла где-то по дороге. Все ноги у нее были в крови. Каждая косточка в них ныла так, словно вот-вот треснет.

Дверь в квартиру Мэгги была распахнута настежь. В квартире царила тьма; соседние квартиры тоже были темны. Кейт постучалась.

– Надеюсь, это горничная?

Господи, Патрик Харрис!

В окна гостиной светил молодой месяц, так что Кейт, хотя видно было плоховато, довольно быстро сумела обнаружить Патрика. Он сидел на полу, прислонившись к безобразному дивану Мэгги. На плечи он набросил синий плед Большого Майка. Плед был весьма подозрительного происхождения, его клетка не имела ни малейшего отношения к семейству Куинн. Патрик включил фонарик.

– А голубой тебе идет, – бодро заметила Кейт.

Прикасаться к нему она боялась; ей казалось, что, если она к нему прикоснется, он тут же исчезнет.

Патрик был весь в саже и копоти. На лице у него виднелись ожоги. Волосы тоже кое-где были опалены. Но Кейт казалось, что он никогда не выглядел красивее.

– У тебя такой вид, словно на тебя рухнул дом.

– Да, это были довольно-таки тяжелые предметы.

– А что с Мэгги?

– С Мэгги все отлично. Когда это случилось, твоя сестра была на полпути к банку. Они с Маленьким Майком как раз остановились на минутку возле моего магазина, так что я точно знаю: они оба не пострадали. Слава богу, что когда речь идет о зарплате Майка, в ней просыпается такая корысть. Она слишком рано туда явилась, так что, к счастью, избежала участия в столь великолепном шоу.

– А Майк?

– О нем я ничего не знаю. И отыскать его не сумел. А здесь уже никого не было, когда я сюда добрался.

– Но в списках его тоже нет. Я заставила их проверить. Это ведь уже кое-что, правда?

Несколько секунд Патрик смущенно смотрел на нее, потом понял, какие списки она имеет в виду, и вздохнул с облегчением.

– Это хорошо, – сказал он. – Информации, конечно, не очень много, но она все-таки успокаивает.

Кейт протянула ему руку, помогая подняться, но он не принял ее помощи.

– Не хочу пачкать диван, – пояснил он и сунул ей запасной ключ, который Мэгги держала под ковриком у двери. – На, только не потеряй.

Кейт снова протянула Патрику руку.

– Если ты испачкаешь ее драгоценный бежевый ковер, она никогда тебя не простит.

– Но я не могу встать: моя нога спит.

Кейт, решив, что это шутка, откинула плед и увидела, что нога Патрика обернута чьей-то хлопчатобумажной рубашкой, которая уже насквозь пропиталась кровью.

– Да ничего страшного, – попытался он ее успокоить. – Все нормально. Мне сказали, что главное – это постараться, чтобы туда не попала грязь. – И он попытался встать, словно желая доказать, что все и впрямь нормально, но не смог.

– Ничего не нормально! Все как раз очень плохо!

Больницы были переполнены. И никто из врачей наверняка не смог бы приехать по вызову. Кейт, внезапно приходя в ярость, спросила:

– Значит, ты просто взял и туда вошел? После взрыва? – Она говорила очень отрывисто и немного задыхалась.

В ответ Патрик притянул ее к себе, прижал к груди и держал так долго-долго.

Когда телефоны снова заработали, Кейт позвонила Старику. Она сохранила номер телефона паба «Фогарти» в Ньютауне, хотя отец говорил ей, что звонить следует только в том случае, если она выиграет главный приз в Национальной лотерее. Звонок проследовал от местного оператора далеко за моря, послышались долгие-долгие гудки, и, наконец, трубку сняла сама миссис Фогарти. В Кове было раннее утро, половина шестого.