class="p1">— Это изделие стоит не меньше сотни эксов, господин Эгобар, — вынесла она свой вердикт.

— Сто двенадцать, если быть точным, — добавил Арди, вытаскивая из саквояжа еще и туфли. Те самые, которые Татьяна именовала « не для улиц».

Окладова только покачала головой и отошла в сторонку.

— У вас слишком нестандартная комплекция, господин Эгобар, — окончательно успокоившись, она вновь превратилась в себя прежнюю — профессионала своего дела с цепким, внимательным взглядом. — Высокий рост и, как я уже говорила, узкие плечи, но при этом длинные руки и ноги, а торс короткий, да еще и талия низко посажена. В целом — я могла бы подобрать клиента из числа эльфов, у них тоже бывают такие… необычные фигуры.

Арди явно услышал вместо «необычные» — «нескладные», но он прекрасно знал эту свою не самую удобную черту. Но так уж сложилось.

— Но на это уйдет слишком много времени, так что сам костюм не имеет для меня особой ценности.

— Я понял, тогда прошу прощения, — Арди уже подался к прилавку, как Окладова положила на ткань ладонь.

— Я сказала, что костюм не имеет для меня ценности, но материала здесь достаточно, чтобы я пошила из него другой, — с небольшой искрой в голосе, уточнила она. — Так что предлагаю вам сделку. Я выкуплю у вас оба костюма за… скажем… сорок эксов.

— А туфли?

— С вашей-то стопой? — фыркнула Окладова, окончательно вернувшая себе самообладание. — Можете даже не пытать счастья у сапожников. Она у вас вообще ненормальная. Мало того, что длинная, так еще и стопа широченная. И пальцы в растопырку. Голень, опять же, совершенно нечеловеческая. Тут обхват, наверное, немногим меньше, чем у самых ярых любителей, так скажем, сытно пообедать…

Вот так легко Окладова перечислила половину из тех атрибутов, на которые, в свое время, Арди указала Тевона Эллини, когда объясняла, каким образом маршалы вычислили в нем полукровку.

— Шестьдесят и по рукам, — протянул ладонь Арди.

— Вы пытаетесь разорить честную женщину? — скривилась госпожа. — Сорок пять.

— Вам не стыдно пытаться обмануть едва получившего свидетельство о совершеннолетии? Пятьдесят пять.

— Какое свидетельство о совершеннолетии, если вы, господин Эгобар, головой мне едва ли потолок не царапаете? Сорок семь или можете забирать костюм и пытаться продать его где-то в другом месте.

Чести ради, до потолка Ардану было еще как отсюда и до родного дома в горах Алькады. Ну, может немногим поменьше, конечно.

Юноша заглянул на мгновение в глаза Окладовой и мгновенно прочитал, что та заявила последнюю цену и условие с максимальной серьезностью.

— Сорок семь и, скидку в десять процентов, как будущему клиенту, — не сдался Ардан.

Он не шутил. Будучи сыном портной, он легко мог отличить на глаз хорошую вещь от дешевой поделки. И ателье госпожи Окладовой, за свои деньги, предлагало отменное качество. Так что, может быть, когда-нибудь в будущем…

— Вечные Ангелы, молодой человек! — воскликнула хозяйка. — Вы торгуетесь так, слово вы не маг, а ярмарочный зазывала!

— У меня был очень… прижимистый работодатель, — прокашлялся Арди, вспоминая то, как вместе с другими ковбоями «выбивал» из Тимофея Полских причитающиеся за переработки деньги.

Окладова, впервые за все время, протянула ему руку.

— Сорок семь и семь процентов скидки на три следующие покупки.

Ардан кивнул и аккуратно сжал ладонь женщины, в ответ на что получил весьма крепкое, твердое рукопожатие, коим не всякий мужчина может похвастаться.

Вот что значит — руки труженика.

Окладова удалилась в сторону мастерской и, вскоре, вернулась оттуда с пятью купюрами. Четыре по десять (самый крупный номинал в Империи) с изображением портрета Павла Iго — императора, проведшего денежную реформу. Одной номиналом на пять эксов, на ней был изображен АрхМагистр Давилов, первый обладатель семи звезд в истории государства. И тот и другой, разумеется, были мертвы уже несколько веков как.

Вместе с купюрами, Окладова выложила на прилавок две серебристые монетки с гербом империи, каждая по одному эксу, и еще горсть коричневых — номиналы: один, пять, десять ксо.

Таким образом Арди стал богаче на сорок семь эксов… или, если зайти с другой стороны, все еще беднее, чем когда прибыл в Метрополию, на девяносто один экс…

Но, зато, теперь он может снять себе квартиру и заняться куда более важными делами. А именно — попыткой выучить за месяц объем, который другие студенты учили на протяжении нескольких лет. Да еще и текущую программу усвоить безупречно. Иначе стипендии ему не видать.

Как там иногда стенал Невий, когда только-только устроился на подработку в лавку мясника?

« Ох уж эта еб… проклятая, взрослая жизнь».

— С вами приятно иметь дело, — широко улыбнулся Арди, убирая кошелек за пояс.

— Пока не могу ответить взаимностью, — беззлобно парировала Окладова. — А теперь, молодой человек, хорошего вам дня.

Ардан козырнул шляпой и вышел на улицу.

Метрополия все еще пребывала в царстве сумрака и утреннего тумана. Но его все чаще прореживали мигающие фары автомобилей, начавших постепенно заполнять улицы. То и дело звенели колокольчики трамваев; мальчишки, зевая, выходили на тротуар со стопками газет; и, бывало, еще немного сонные прохожие подходили к чистильщикам обуви.

Арди вдохнул воздух полной грудью и, впервые за все время, он не показался ему таким, коим порой пыхтел один из тракторов на ферме. Затхлый, металлический, пропахший соляркой и ржавчиной.

Жизнь-то, налаживалась!

* * *

— Никаких смесков! — хлопнула дверь прямо перед носом Арди.

Юноша поднял газетный лист и вычеркнул из него последний из адресов, который даже изначально не рассматривал.

Ну вот ведь надо было ему сглазить!

Ардан спустился по лестнице, оставив позади наполовину тонущий во тьме коридор пятого этажа почти разваливающегося доходного дома, в котором пытался снять квартиру. Покинул фойе, где разве что не тараканы отплясывали и вышел на улицу.

Метрополия уже… снова погрузилась в вечернюю мглу. Чем ближе к Белому Месяцу, тем короче становился световой день в этой части страны и тем длиннее — ночи. Так что Ардан, вновь кутаясь в плащ опускающейся на город мглы, уныло побрел по мостовой.

Булыжники отдавали ему в ноги веселой вибрацией, словно пытались подбодрить бредущего по ним бездомного. Вокруг поднимались здания не столь помпезные и пышные, как в центральных районах, но все еще отдающие стариной и эпохой, когда еще не научились строить гигантов из стали и бетона.

Арди, за это время, успел добраться