– Просто помоги мне избавиться от него, прошу тебя. Я должна это сделать. Просто должна, и все.

Эви ожидала услышать это от Милли, и все-таки ее потрясла позиция девушки. Она вдруг поняла и так стиснула руки, что пальцы у нее побелели. Но помочь она должна. Ну да, должна. За окном темнело, луна еще не взошла. Она огляделась по сторонам. Верхняя одежда Милли висела на спинке единственного в комнате стула, принесенного из чулана. Что-то такое делают со стулом, прыгают с него, что ли? Она не знала. Ей просто хотелось вытрясти душу из этой дурочки, но только это не поможет. Или поможет?

В коридоре послышались шаги. Эви приложила палец к губам, и обе замерли, как два призрака, в ожидании, когда все стихнет. Но вот дверная ручка повернулась. Только бы не миссис Грин, думала Эви. Дверь открылась, и в комнату вошла миссис Мур. Ей пришлось тащить свое грузное тело наверх, и лицо ее сморщилось от натуги. Она тяжело дышала.

– Энни и Сара поставили кипятить воду. Они принесут кипяток во флягах, чтобы наполнить ванну. Ты пойдешь в ванную этажом ниже, жестяное корыто туда не неси. Предполагается, что ты хочешь решить эту проблему?

Повариха дрожала от холода, и только теперь Эви поняла, что в спальне ледяной холод. Милли кивнула. Миссис Мур протянула ей какие-то пилюли.

– Это болотная мята, слабительное и хинин.

Милли взяла пилюли и села, положив руки на колени. Миссис Мур передала Эви горчичный порошок, а из кармана достала бутылку джина.

– Все, чем я могу помочь, – сказала она. – Беги в ванную. Я поговорила с миссис Грин, так что никто не будет тебе мешать. Я пойду готовить обед для хозяев, Энни мне поможет, пока ты, Эви, не освободишься. И помните, каков бы ни был результат, девочки, вы ни слова никому не скажете. Если все получится, я позову кое-кого помочь в самом конце, если понадобится. Мы не можем вызывать доктора, потому что тебя немедленно уволят, Милли. Эви, если сегодня вечером что-то произойдет, придешь и скажешь мне. Я тогда пошлю тебя за моей подругой на велосипеде.

– Хорошо, я возьму фонарь и прикреплю его к рулю, – сказала Эви. – Знаете, все это так несправедливо. Роджер выйдет сухим из воды, для него все пройдет безнаказанно, даже если мы расскажем обо всем. Всегда виновата женщина.

Миссис Мур уже уходила, но задержалась в дверях и ответила:

– Разве я не говорила об этом этой дурехе с самого начала? Милли, так устроен мир. Но ты, Эви, продолжай бороться. Продолжай вместе с этими твоими дамочками и не забывай держать ножки вместе. Да и ты, Милли, теперь тоже. Не забывай, что тут есть и твоя вина.

Миссис Мур покачала головой, глядя на Эви. Ее мысль была совершенно ясна. Ничего не говори о решении уволить девушку. Всему свое время.

Когда в ванну высыпали горчичный порошок, вода стала ярко-желтой. Сара и Энни молчали, но их лица были красноречивей слов. Они разрывались между жалостью, злостью и облегчением. Как хорошо, что все это происходит не с ними, и вряд ли может когда-нибудь произойти. Когда Эви помогала Милли залезть в ванну, девушка вцепилась ей в фартук.

– Как горячо!

– Так нужно, Милли.

Милли осторожно опустилась в ванну. От воды поднимался пар. Пальцы, сжимавшие фартук, расслабились. Наконец она отпустила Эви и просто сидела в пяти дюймах воды.

– Поплещи водой по животу, – посоветовала Эви, хотя она понятия не имела, правильно это или нет. Милли обдала живот водой. Кожа у нее покраснела – вода была обжигающе горячей.

– Мои пилюли, – выдохнула она.

Эви протянула Милли пилюли и джин и плескала снова и снова ей воду на живот, пока та глотала снадобье и спиртное.

Когда вода остыла, Милли вытерлась и оделась. Эви в это время вымыла ванну с солью.

– Ну вот.

Ванна сияла чистотой. Они вернулись в спальню, и Милли прыгала со стула, снова и снова, раз за разом, а Эви трясла ее так, что у той зубы стучали.

Они вернулись на кухню, как раз чтобы подавать к столу палтуса в сливочном соусе, молочного поросенка и фазана, которого Эви ощипала в игровой. Личинки из него падали на пол, и запах от него исходил омерзительный. Делать это должна была Милли, но ее затошнило, не успели они войти в помещение.

– Я тогда и должна была понять, – прошептала Эви. Миссис Мур покачала головой.

– Если кто-то и должен был понять, так это я. В первый раз тут это происходит, что ли? Пока этот гад тут, по-другому и не будет.

Они разложили на блюде волованы и поставили компот.

Эви и Милли почти не спали этой ночью, но ничего не произошло. И на следующий день тоже. Наконец наступило Рождество, и утром Эви открыла коробочку с подарком от семьи. Там оказался браслет. Она спрятала подарок в ящик, туда же, где уже лежал подарок от Саймона – рамка для фотографии. Позже в этот же день слуг построили в зале, чтобы вручить им подарки от Брамптонов. Пакеты с тканью для формы были представлены так, будто это были королевские регалии. Принимая подарки, каждый из них кланялся, девушки приседали в реверансе, при этом всем им хотелось швырнуть их благодетельнице в физиономию. И почему эта женщина не была способна найти в своем сердце или в своем кошельке возможность сделать людям что-то приятное?

Они всей толпой снова спустились вниз и занимались своими делами до двух часов ночи. С Милли так ничего и не произошло.

В первый день нового, 1913 года после ланча Милли получила уведомление. Леди Брамптон без труда догадалась, что означает округлившийся живот девушки. Миледи потребовала вернуть рождественский подарок. Пока Милли собирала вещи, а слуги, как обычно, спокойно выполняли свою работу, во дворе заметили Роджера с сигаретой. Эви не в состоянии была все это выносить. Она поговорила с миссис Мур о возможности пристроить девушку в один из домов Грейс и получила разрешение сопровождать Милли.

– Я скажу миссис Грин. Возвращайся когда сможешь, – напутствовала ее повариха.

Эви шла домой, держась за руль велосипеда. Рядом брела Милли. На седле был укреплен плетеный ящик с пожитками девушки. Они сошли с асфальтированной дороги Брамптонов, и теперь им приходилось постоянно обходить жидкую грязь, скопившуюся в разбитой колее. Устроив Милли на маминой кухне, Эви отправилась в дом священника. Времени было мало, и они разговаривали на крыльце. В холодном воздухе клубился пар от их дыхания.

– Мне очень жаль, Эви, но разместить беременную ни в доме, где лечатся шахтеры, ни в другом, где живут пожилые, не представляется возможным. Никак. Я попробую найти, где ее можно устроить, но вам придется подождать. У меня самой дом полон больных прихожан. – Грейс закуталась в шаль до самого подбородка.

Ждать они не могут, думала Эви. Или могут, если мама разрешит Милли немного пожить у них?

– Спасибо, Грейс, я постараюсь придумать, как нам поступить.

Когда она вернулась домой, отец сидел в кресле, попыхивая трубкой и листая журнал по голубеводству. За кухонным столом Тимми, закатав рукава, раскрашивал оловянного солдатика, подаренного ему Эви на Рождество. Руки младшего брата были покрыты синими шрамами. Он предавался этому занятию со страстным увлечением, и, когда работа будет закончена, солдатик займет свое место на полке вместе с другими в комнате Тимми. Джек сидел напротив Тимми и читал «Таймс».