– Я?!! – возмутилась жертва творимого произвола. – Я вам всем помогаю не натворить глупостей.

– Тогда приступим! – потер ладошки довольный Мадхукар. – Глупости двигают прогресс!

– Да?!! – поразилась я, испытывая непреодолимую потребность спрятаться под одеяло. – А я думала – мозги! Какое разочарование!

– Вот сейчас и проверим, – сообщил мне глава Совета с ласковой улыбкой матерого садиста. Мне заранее стало нехорошо.

– Мы тут. – В комнату вошла Лана с сыновьями. Вырядились они так, словно не в приличное общество пожаловали, а проводить земляные работы. Рабочие штаны, фартуки, огнеупорные пожарные рукавицы… Еще бы оранжевые костюмы понадевали и нацепили пожарные шлемы! – Простите за опоздание, к вам очень тяжело добраться.

– А может, не надо? – попыталась я воззвать к тому, к чему еще не взывала до этого. К разуму. Наивная.

– Надо, Мария, надо, – зловеще навис надо мной Диего.

И я окончательно поняла, что попала…

Будет все, как ты замочишь,

Будет труп у ног твоих.

Будут ноги рук короче,

Только б нам хватало их.

– Последнее слово приговоренного? – поинтересовалась я между делом, пока эти умалишенные окружали мое ложе. Вякнула: – Мне чего-то положено сказать?

Но мои друзья и… не совсем друзья были настроены весьма решительно. Поэтому поностальгировать мне под занавес не дали.

– А надо? – усомнилась Марика. – Ты как скажешь что-то жалостливое, мы размякнем, все затянется. А так… раз-два – и в дамки!

– Раз-два – и в белые тапки! – возмутилась я. – У меня, может, назрело наболевшее и прет!

– Тогда потом скажешь, – сообщила мне Лёна. – Когда отболит. А то заразишь всех ненароком.

– Зараза к заразе не пристанет! – задергалась я в своих путах. – Вы все потом пожалеете, но будет поздно! Мне уже будет нечего вам сказать!

– Никак мы доживем до светлого праздника? – обрадовался Диего. – Молчаливая Мария – это недостижимая мечта любого мужчины!

– Так то мужчины! – огрызнулась я, прикидывая, смогу ли его укусить. – А по тебе вазелин плачет! Во-о-отакенными слезами!

– Начинаем! – сообщил Мадхукар и завел мелодичный тихий речитатив на незнакомом мне лично языке.

– Вайух! – рявкнул Мадхукар спустя какое-то время.

Лёна вытянула вперед руки ладонями вверх. Над ними поплыла голубоватая дымка и закружились мини-смерчи.

– Ты отдаешь свою силу добровольно, дочь воздуха? – спросил индус, прикладывая правую ладонь к сердцу Лёны.

– По доброй воле и велению разума, – кивнула моя подруга. – Для светлого разума.

У меня нашлись и возражения, и замечания, но я умудрилась промолчать. Угу. Когда на тебя так зыркают, легче языком подавиться, чем что-то высказать!

Мадхукар щелкнул пальцами, что-то снова пропев.

Дымка сорвалась с ладоней Лёны и зависла надо мной. Я видела, как свиваются в тугие кольца смерчи.

– А?.. – открыла я рот, чтобы просто спросить: этот вентилятор теперь лично мой или другие тоже могут пользоваться?

Но договорить мне не дали. Кто-то из присутствующих пожелал остаться анонимным, но рот мне насильно запечатал магией.

Счас укушу, а потом найду по отпечатку зубов! И так заткну! Сразу всё!

Рошан внутри начал беспокойно ворочаться и приставать ко мне с неприличными предложениями.

«Плюнь на них, дорогая», – усмехался ифрит.

«Не могу! – обиделась я на всех вместе взятых. – Мне рот заткнули!»

«Тогда давай отсюда уйдем?» – вынес следующее предложение подселенец.

«Ты, блин, слепой? – возмутилась я. – Не видишь, я привязана!»

«Сожги их», – посоветовал кто-то шибко мудрый, но слабоумный.

«Не хочешь сам выйти и попробовать»? – огрызнулась я.

Пока я наслаждалась перепалкой с личным собеседником, доступным двадцать четыре часа в сутки, надо мной разворачивались действия.

– Аналах! – выкрикнул Мадхукар, кивая Эйдену.

Огненный поднес сложенные лодочкой ладони ко рту и выдохнул лепесток пламени.

Факир, лейку ему на шею!

– Ты отдаешь свою силу добровольно, сын огня? – спросил индус, прикладывая правую ладонь к сердцу главы Совета.

– По доброй воле и велению разума, – кивнул мужчина. – Для горячего сердца.

Я им всем взглядом показала, что для них же лучше, чтобы у меня были чистые руки! Которыми я их всех буду долго и больно бить!

Щелчок, куплет. И рядом с дымкой закружился огонь.

Та-а-ак, личным камином меня тоже обеспечили. Ждем с нетерпением продолжения концерта по заявкам радиослушателей.

«Какая прелесть! – заявил мне Рошан, выбираясь на поверхность. – Чистая сила огня. Ням-ням!»

«Приятно подавиться! – фыркнула я. – Смотри, встанет не в то горло. Я по спинке так постучу, что легкие вылетят!»

«У меня нет легких», – усмехнулся ифрит, довольно щуря алые глаза.

«Зато у меня есть, – мстительно напомнила я. – И без них тебе будет проблематично жить!»

«Тогда я тут посижу», – отреагировал Рошан.

Какой у меня покладистый ифрит. Еще бы был и любознательным… Сходил бы мир посмотреть, себя показать…

Взмыленные ритуальщики восторженно поглазели на две стихии. Обезьяноиндус затянул свою песню дальше.

– Апах! – через пару минут выдал Мадхукар.

Диего поманил облачко, тусовавшееся в открытом окне, и выдавил из него блестящую, кристально прозрачную каплю.

Позер!

– Ты отдаешь свою силу добровольно, сын воды? – спросил индус, прикладывая правую ладонь к сердцу испанца.

– По доброй воле и велению разума, – торжественно заявил Диего. – Для чистой души.

А-а-х ты, селедка недочищенная! Осьминог на все ноги хромой! Омар с тупыми клешнями! Это мне еще и душу мыть?!! Мало тело в ледяной воде полоскали?!!

Мадхукар повторил все под копирку. И надо мной уже закружились три стихии.

А что? Все удобства! Душ тоже свой. Встану, удушу одного гада – и сразу мыться!

«Это мне не нравится, – отреагировал Рошан. – Слишком мокро».

«Мне тоже не нравится, – хмыкнула я. – Но ради тебя возьму все оптом!»

«Пожалеешь!» – предостерег ифрит.

«Только после тебя!» – широко улыбнулась ему, продемонстрировав всю глубину нашей взаимной любви вполне понятным жестом.

Мадхукар, по-моему, уже осип от такого количества куплетов. Поэтому «Кхам!» прозвучало достаточно хрипло.