из мужчин над головой зависло едва заметное жемчужно-белое сияние, у одной из женщин аура горела багровым светом, двое других были обычными людьми, но не совсем. Адмирал мог поклясться, что никогда не видел двух этих гайдзинов, и в то же время они казались ему смутно знакомыми. Но самым главным в той компании, несомненно, был мужчина, над головой которого завис белый свет. Оглядевшись, на хорошем английском языке он произнёс:

— Добрый день, Исороку-сан. Извините, что мы заявились к вам без приглашения и даже без предупреждения, но дело, которое требуется обсудить, очень важное и неотложное.

Собрав все своё самообладание в кулак перед лицом демона (а это, несомненно, был он), адмирал Ямамото ответил на том же языке:

— Добрый день… господин Серегин, насколько я понимаю? Должен сказать, что я очень хотел с вами встретиться, но не ожидал, что это произойдет так быстро. А теперь будьте добры представить мне своих спутников и сообщить, по какому такому важному делу вы прибыли таким нетривиальным способом.

Серегин сначала представил сопровождавших его Кобру, генерала Бережного и товарища Антонову, а потом с легкой иронией сказал:

— Прибытие тривиальным способом поставило бы на уши весь Токио и в самые кратчайшие сроки стало бы известно по всему миру, в частности, в Вашингтоне. А это преждевременно. Господин Рузвельт так сильно желает втянуть свою страну в войну, что только из штанов для этого не выпрыгивает. А то как же — где-то делят мировой пирог, а Америку к столу так и не позвали. С моей точки зрения, было бы хорошо оставить американцев за скобками мирового уравнения, и очень жаль, что как раз вы взяли на себя неблаговидную роль пригласить их к обеду. Однако при этом я понимаю всю сложность положения Японской империи, попавшей под американские санкции, и сомнения ваших генералов и адмиралов, опасающихся получить удар с американских филиппинских баз в самый неподходящий для себя момент. Изоляционистский Конгресс — это одно, а вот провокация с подрывом американского корабля якобы японскими агентами, или мнимая атака какой-нибудь старой посудины якобы японской подводной лодкой или катером — это совсем другое. После такой провокации вся Америка, не дожидаясь расследования, встанет на дыбы и Конгресс не имеет другого выхода, кроме объявления войны. Были уже прецеденты — как в прошлом вашего мира, так и в будущем.

— Сказать честно, — хмыкнул адмирал Ямамото, — о возможности провокации мы даже не предполагали. Если нападать на врага, то внезапно, без всяческих предупреждений и провокаций.

— В демократических странах, Исороку-сама, для войны всегда нужен повод, — назидательным тоном произнесла товарищ Антонова. — Иначе население, которое не желает умирать на полях сражений непонятно за что, на следующих выборах сделает своими правителями каких-нибудь других людей. И даже в Германии, где за шесть лет до того выборы были отменены как явление, милейший Рейнхард Гейдрих все равно провел в Гляйвице операцию «Консервы», чтобы убедить и немецкий народ и весь мир, что поляки сами начали эту войну, а немцы только защищаются. Правда, дальнейшее неоказание помощи Польше так называемыми союзниками было связано совсем не с этим прискорбным фактом, а с тем, что, по мнению англичан и французов, Польша — это для Гитлера ворота на Восток, а потому никто не хотел мешать германскому фюреру в благом деле борьбы с мировым большевизмом. Дальнейшие события показали, насколько хорошо люди могут предвидеть хотя бы среднесрочные последствия своих решений.

Адмирал Ямамото встал из-за стола и прошелся по кабинету. Как ни странно, в присутствии этих странных визитеров он не чувствовал себя ни находящимся в опасности, ни даже скованно как перед чужими и малознакомыми людьми.

— Так, значит, вы считаете правильным, что мы сами намереваемся напасть на Америку, несмотря на то, что эта война неизбежно обернется для нас поражением в силу разницы экономических потенциалов, или я чего-то недопонимаю? — спросил он. — Быть может, вы лично, господин Серегин, намереваетесь взять нас в свои вассалы, как уже взяли Германию, или даже в союзники?

— Пока у руля вашего государства находятся такие люди, как генерал Тодзио, а японский солдат имеет репутацию кровожадного зверя, не щадящего ни женщин, ни детей, ни о вассалитете, ни тем более о союзе и речи быть не может, — отрезал Серегин. — Пока мы с вами противники, у которых есть общий враг, называющийся Соединенные Штаты Америки — чудище тучное, озорное, огромное, стозевное и лающее.

— Противники? — переспросил Ямамото.

— С вами мы противники, а с такими, как Тодзио и ещё один знаменитый персонаж, профессор Исиро Исия — враги, — уточнил Серегин. — И вообще, японская нация — это уникальное явление на планете Земля, больше нет ни одного народа, живущего на поверхности гористых островов под непрерывным ударами тайфунов, землетрясений, волн цунами и извержений вулканов. Уникальные природные условия создали уникальный национальный характер, и будет очень жаль, если в глупом стремлении к мировому господству вы распылите свой народ по огромным просторам, нанеся ему непоправимые потери в желании добиться недостижимых целей. И даже если вы чудом сумеете добиться хотя бы частичного успеха, то знайте: потомки японцев, покинувших воспитавшую их землю, во втором-третьем поколении полностью утрачивают национальный характер, превращаясь в гонконгцев, австралийцев, новозеландцев и американцев японского происхождения. Все, дух вышел, чудо закончилось. Кстати, британцы, с которых вы копировали имперскую модель островной талассократии, уже находятся на краю катастрофы по причине распыления невосполнимого человеческого потенциала. Потомки героев походов Дрейка, битв при Ватерлоо и Трафальгаре либо не родились на свет, либо превратились в янки, канадцев, южноамериканцев, австралийцев и новозеландцев. Нынешнее население британских островов с трудом, но натягивается на все нужды британского государства, а вот следующего поколения для этого банально не хватит. И посыплется тогда Империя, над которой никогда не заходит солнце, как карточный домик под легким порывом утреннего ветерка. Вы своему народу такой судьбы хотите — чтобы на протяжении жизни одного поколения ваша страна пала из королев даже не в служанки, а в безумные старухи?

— Нет, — покачал головой адмирал Ямамото, — такой судьбы я своей стране не хочу. Нас, японцев, и в самом деле не так много, чтобы разбрасывать народ направо и налево. Но скажите, если вы такие всезнающие, какая судьба ждет японскую нацию в будущем?

Сказав это, адмирал замер, как бы демонстрируя полную покорность судьбе.

— А вот это, дорогой Исороку-сан, зависит только от вас, — отчеканил Серегин, — ведь вы — один из тех людей, которые способны влиять на судьбу своего народа и всего мира, и негоже вам отдаваться на волю ветра и волн и плыть по течению.

— Но все же,