глаза отпускаю и отхожу подальше, спиной чувствуя убийственный взгляд серых глаз.

Неприятности идут одна за одной, дикая волчица бросается в пропасть, в надежде найти свою вторую половинку. Но не глупо ли? Это связывание и все что с ним связано, такая глупость. Какая ещё вторая половинка? Кто, Дашка? Да у нас общего — кот наплакал, мы даже спокойно разговаривать не можем, что не разговор — то скандал, как же она меня бесит. Не припомню ни одного человека, что вызывал во мне столько чувств. Вот только самое ужасное даже не то что меня лишили выбора, а то что, подсунув ее, тем самым меня лишили брата. Вот только почему, при всем этом, стоит ей позвать, я прихожу как ее питомец? Жалкий! Когда я стал таким? Когда нас связало вместе, или, когда в конец запутался?

— Я за сестрой, — мрачно кивает на вхоже в палатку Ваня и почти сразу превращается, и убегает.

Одни проблемы от этих женщин, честное слово!

Наша территория здесь ближе всего, так что шанс что бесконтрольная волчица подалась именно туда велик. Опять договор с охотниками под угрозой, если он вообще в силе, после того как я одного из них побил и той дурацкой выходки Димы. Думаю, об этом, заставляю себя думать именно об этом, что бы было легче.

Позвала и молчит, забавно, однако. Взгляд бегает, руки дрожат, не может сказать и слова. Я тоже не могу, гордость не позволяет, или просто нравится издеваться над ней. Ведь я прекрасно понимаю зачем она меня позвала. Говорю парням уйти, они мешают нам. Почему-то такое чувство что мы опять поссоримся, это уже неизбежным кажется. Таким же неизбежным как желание поцеловать губы, которое она нервно прикусывает. Эта мысль пугает, от того разворачиваю что бы уйти, но она не дает.

— Помоги мне, — не верю, что слышу от нее эти слова.

Марго говорила, что я ломаю ее под себя, почему у меня такое чувство, что уже сломал? Внутри все натянулось как струна, хочется обнять эту плаксу и сделать все что бы не попросила. Один вздох, и это наваждение уходит, как только вспоминаю о кудрявом.

— Ты же ещё вчера говорила, что справишься со всем сама, — не удерживаюсь от иронии.

— С тем что ты натворил, я и сама справлюсь, но сейчас разговор не об этом.

Чёрт, она хоть представляет, как сексуальна сейчас? Волосы распущены, слегка завились от мокрого снега. На бледном лице яркий румянец, и это декольте. Откуда она взяла эти две кофты с таким огромным вырезом? Вани одежда что ли? Как вообще в мужских шмотках на несколько размеров больше можно быть сексуальной? Да ещё этой ко… ней. Да ещё взгляд этот, меня возбуждает ее упрямство.

Просто какое-то наваждение, от которого просто невозможно избавится, только придушить в зародыше.

— И за чем ты тогда просишь у меня помощи? — спрашиваю надменно.

Она прости спасти свою игрушку, эту глупую волчицу. Это так на нее похоже, в ее дурном характере с извращенным чувствам справедливости.

— И что с того? — дразню ее, замечая, как специально вывожу из себя.

Опять ее замашки супергероя и глупая вера в справедливость. Ее комичное «правильно» и «не правильно». Как быстро она заводится, в любых смыслах этого слова. Такое впечатление что ещё немного и между нами заискрится воздух, почему я раньше не замечал этого? Раньше вообще было так же? Это связывание или ее мерзкий характер во всем виноват? Или все дело во мне и тех всех непонятных чувствах? Руки дрожат от желания обнять. Даже когда кричит на меня, обвиняет во всем на свете, запах ее тела так дурманит голову. Сжимает мой капюшон руками, удерживает так, как будто я убегу. От чего мне хочется, что бы она хотя бы раз сделала первый шаг? От чего мне хочется, что бы эта плакса меня поцеловала? Почему для меня это будет значить так много?

— Мы защищаем только СВОИХ! До чужих волчиц нам дела нет! До людей тем более, — злюсь на себя, на нее, на связывание.

— Но меня ты же защищал! А я не ваша волчица! Так что с того? — кричит в ответ, как будто не понимает.

— Ты что, дура? Не понимаешь? — вырываюсь, близость к ней уже удушает.

Поджимает губы, говорит без капли лжи:

— Я не твоя.

В груди что-то обрывается и падает в бездонную пропасть. Зверь мечется в бешенстве, одно дело слушать ее болтовню во время нашей обычной «игры», совсем другое, когда она говорит это с таким выражением лица, не для того что бы позлить меня.

Что вообще между нами происходит? Что это за чувства, что за отношения? Эта мерзавка забрала у меня право выбора, забрала брата и не хочет отдавать ничего взамен? Разве это честно? Почему я должен поступать с ней так как она считает правильным, почему только она заслуживает нормального отношения, а я нет?

Почему я думаю об этом, почему злюсь? Мой смех не естественен, но кого это заботит? И для кого она старается так, для кого как она думает «унижается» перед мной? Ради какой-то девчонки! Друга? Какой ещё друг? Они знают друг друга всего сутки, если не меньше! Так почему к ней она относится в разы лучше, чем ко мне, идиоту с которым ее связало?

ПОЧЕМУ ЭТО ТАК БЕСИТ?!

Но вот ее наезд, который прозвучал за этим это просто что-то с чем-то:

— А как можно назвать человека своей парой, только из-за какого-то запаха?!

— Я никогда не называл тебя своей парой и НИКОГДА не предлагал ею быть! — кричу, понимая уже на грани.

Глаза застилает красная пелена, только она может разрушить мой контроль, только она может так сильно ударить по самому больному. Только она превращает меня в чудовище хуже того, которым я становлюсь, когда контроль над телом захватывает зверь. Только она в моем сердце и это пугает меня…

Дергается как от пощёчины, как будто раньше не понимала, как к ней я отношусь. Это даже смешно, сейчас я и сам не знаю, как оно на самом деле.

— Неужели ты и правда об этом думала? Фантазировала как буду с такой, как ты? — хочу ранить ее, так же сильно, как и она своим напускным страхом.

От чего трясется? Думает я раню ее? А оно мне надо? Какая честь в том, чтобы быть слабую девушку? То, что было раньше, только реакция на ее едкие слова, я просто не мог себя