как-то умудрились наломать дров и не сойтись. И это при том что воде как любят друг друга…

Нет, с этим нужно заканчивать, срочно. Пока этот идиот не сделал ей больно, ну или я его не прибил.

— Хватит, — говорю скорее брату, чем ей.

Отрываю ее руки от его куртки, запоздало понимая, что это ещё цветочки. Как сломанная кукла, даже не пикнула, когда на руки взял, наоборот к груди прижалась и заплакала в голос. Судорожно зажмурился, зверь зараза вернулся. Все внутри зашевелилось, подсказывая кого именно нужно винить в ее слезах, и куда именно можно спокойно скинуть его труп. Да вообще, как мне успокоить девушку, которая плачет из-за другого парня? Мне вообще кроме избивания брата в голову ничего не лезет, но это знаете ли тоже не вариант.

Это надо видеть какими глазами смотрит на нас этот мелкий манипулятор. Точнее надо всем видеть, кроме нее, от того и капюшон на нее натянул, не хватало ещё что бы они тут в любви друг другу начали объясниться, обоих же убью.

Оглядываю остальных оборотней, судя по всему идиотов, которые заходят этот сомнительный приз осталось немного, если вообще остались. Ну пускай и остались, всех раздавлю.

— Ну что, понравилось представление? — не удерживаюсь от иронии.

Все застыли, потому как злость моя и зверя уже всем видна. Красная пелена заселяет глаза, но дальше до превращения дело не идет.

— Она моя, — говорю без запинки уверенно, — ясно?

Не то что бы чье-то возражение меня заботило, но так для проформы хотелось сломать несколько костей кому-то, разу уж брату нельзя. На моё удивление, обычно не шибко умная персона молчит, не давая хода своей очередной глупости. Или ей просто плевать, что я тут говорю? Нахожу ответ на этот вопрос на выходе, когда при выходе с зала слышу в окрике ее имени от кудрявого. Скорее всего он только сейчас понял, что натворил дел, вспылив на ее высказывание про монстров. Когда Даша в ответ на фразы зажмуривается и прижимается ко мне, я чувствую настоящую звериную ярость. Даже выхода дать ей не могу, просто потому что ей нельзя знать то, что я чувствую.

Успокаиваюсь только когда немного успокаивается и даже заговаривает со мной первая.

— Ты же отказался от меня, — не спрашивает, а утверждает.

Это не обвинение, не издевка, а просто способ отвлечься, кажется мы оба это понимаем. Впрочем, как и то, что от моих слов, конечно же, будут последствия, вот только не понятно какие.

— Но они же об этом не знают, — говорю с улыбкой, пытаясь ее успокоить, пускай и не знаю, как это делается.

Глава девятнадцатая. Какое к чёрту "люблю"?

Глава девятнадцатая.

Смотрит в никуда, явно что-то вспоминает. Больше не плачет, но от чего-то мне от этого не легче. Наоборот такое чувство что ей по-настоящему плохо, настолько что даже не может выплеснуть свои эмоции слезами.

Стоп, а когда я стал таким заморачиваться? Когда принял ее и перестал ненавидеть? В какой момент это все зашло так далеко? И хочу ли я останавливаться?

Отвлекаюсь учуяв запах парней, значит вернулись. Почему-то испытал облегчение, теперь точно пора сваливать с этого места. Бегу неся ее на руках, совсем безвольная. Что творится в ее больной голове, не понятно. С чего вдруг слёзы? Испугалась брата? А почему на меня такой реакции никогда не было? Нет, здесь что-то больше, очередные бабские заморочки. Возле дома кашляет, открываю дверь, сразу слышу вопли ссоры. Знакомый запах врезается в нос. Где-то я его уже чувствовал, но не могу вспомнить где. Судя по крикам Ваня ещё и сестру их, ту шумную блондинку сюда притащил. Шикарно, теперь нужно сваливать, пока она никому на глаза не попалась. Мало ли что в голову оборотням придёт, после того как у них лишили главного развлечения.

Неожиданно получаю удар в ребро и с недоумением смотрю на свою ношу. Так, я что ее на руках все это время таскал? А не обнаглела ли эта коровка? Вот только ничего не говорю, мне интересно подслушать разговор, опускаю ее на ноги, даже придерживаю что бы не упала. Делает шаг вперед, а потом останавливается и поворачивается ко мне. На лице замешательство, забыл, что в отличие от меня, она не может понять откуда слышно их голоса. Надменно вздыхаю, обхожу этого бегемотика и иду в нужную комнату, делая вид что не замечаю, как она держится за мой рукав куртки, следуя за мной.

В гостиную пришли зачем? Вдохнул воздух и понял, что пахнет кровью Кирилла, значит все прошло явно не по плану. Толкнул дверь, а за ним и бегемотика, когда она в поле моего зрения, как-то спокойней.

Надо же, а Дашка не только со мной такая смелая, видно, что за сестру беспокоится. Это из-за нее она сюда приехала? Как Марго вообще о ней узнала? Почти сразу убираю эти мысли с головы. Кирилл вяло улыбается, лежа на диване. Не нужно обладать волчьим чутьем, чтобы понять, что он ранен, к тому же серьёзно. Дашка становится на колени рядом с диваном, нерешительно смотрит взглядом щенка, которого оставили на улице в коробке. Почему на меня она так никогда не смотрела, с жалостью и нежностью? Хотя нет, не хочу заслужить такого взгляда, тем не менее это бесит. Может потому толкаю ее в сторону. Осматриваю рану, совсем не заживает, похоже пуля охотников. Мда… все-таки конец договору. Дима рассказывает девушкам об охотниках, но лучше бы помолчал, у меня такое чувство, что Дашка при первой же возможности перебежит к ним, пополнять ряды сумасшедших фанатиков, истребителей оборотней.

Разрываю футболку, одним взглядом приказываю Кириллу терпеть. Бледный, эта гадость уже в кровь попала. Раздираю пальцами рану, под его крик и достаю пальцами чертову пулю. Ее смяло в комочек, она жжет пальцы, наверняка с каким-то наполнителем. Отбрасываю ее почти сразу в сторону, кожа от этой кислоты начинает чернеть, но как только вытираю пальцы о штаны рана начинает заживать. Димка понимает все без слов, убирает пулю завернув в бумагу. Лучше остальным не знать, что здесь случилось, а то и массовая бойня начнется, а это никому не нужно.

— Как он? — спрашивает Даша, все ещё стоя рядом на коленях.

Отошла бы хоть, а то прижимается плечом ко мне и делает вид что не замечает этого.

— Жить будет, только шрам останется, — отвечаю, как можно более спокойно.

Не говорить же ей, не понятно много ли отравы в