Антонов не удержался, заявив мне:

– Вообще-то костюм не очень мешает. Помнишь, в восемьдесят втором, в застрявшем лифте? Эх, какие времена были…

– Ностальгируй молча, – посоветовал я. Да, у моего духовного брата были причины и для легкой хандры, и даже для возвышенной грусти. Дело в том, что его недавно бросила рыбная принцесса. Ну то есть как бросила – были, конечно, и слезы, и клятвы типа «мальчик мой единственный, я тебя никогда не забуду», однако сути они не меняли – принцесса уезжала в Минск, где собиралась выйти замуж за торгового деятеля республиканского масштаба. А ее «единственный мальчик» – ну надо же было догадаться так обозвать Антонова – естественно, оставался в Москве. И время от времени принимался страдать.

В отличие от нас с Верой, и тетя Нина, и дядя Миша встречали двойной праздник в домашнем, а Джулька вообще в чем мать родила, даже без ошейника. Как сказал какой-то поэт, почти Пушкин – «легко живется им, собакам».

– Так когда там обещают дом-то сдать? – вздохнула тетя Нина.

– К майским праздникам. Теперь уже скорее всего наверняка, потому как дело на контроле у самого Шелепина, а он шутить не любит. Да вы не волнуйтесь! Найдется кому Веру в школу возить.

Ну да, теперь Нина Александровна, пожалуй, скорее предпочла бы, чтобы сдача дома задержалась где-нибудь до середины лета. Потому что за месяц до окончания десятого класса переводиться в другую школу Вера не хотела, и правильно. Вот мать и беспокоилась, что дочь будет ездить на занятия и экзамены на мотоцикле. Впрочем, зря, Вера отлично понимала, что ездить в школу даже на таком мотоцикле, как «Макака», не самая лучшая идея. Ну это примерно как если бы в двадцать первом веке ученица сельской школы стала приезжать туда на «Бентли».

– Мать, да ты не беспокойся зря, – вступил в беседу дядя Миша, – я ее всегда смогу и отвезти, и привезти. Мне уже новую машину выделили, сейчас старую сдаю.

Так как сдавал он ее по сути самому себе, то процесс происходил неторопливо и вдумчиво. А новая мало того что была не двадцать первой, а двадцать второй «Волгой», то есть универсалом, так и предназначалась она нашему институту. Персональные машины в нем были у директора и у меня, еще одна являлась общей для оставшихся трех замов, а эта «Волга» должна была стать разгонной.

– И даже если дом будет сдан, как обещали, то не думаю, что нас отсюда выгонят на следующий же день, – добавил я. – Мы можем переезжать не торопясь, как раз за месяц и обернемся. Нам ведь вроде не горит.

– Правильно, – обрадовалась Вера. – Потихоньку вывезем отсюда всю мебель, кроме столов, стульев и магнитофона, чтобы стало побольше места, и отпразднуем тут свадьбу. А окончательно переселимся сразу после нее.

Я вообще-то собирался устроить торжества в бывшем ресторане «Кристалл», который недавно к визиту кубинского лидера переименовали в «Гавану», – деньги на это были. Но тут подумал, что Вера, пожалуй, права. Мы же не какие-нибудь буржуи! А почти простые советские трудящиеся, так что не будем смущать гостей непривычной им обстановкой и отпразднуем в квартире, вроде планируется пригласить не очень много народу. Как-нибудь поместятся, а закусь можно будет и заказать в том же ресторане.

– Но ты давай не ленись, занимайся, – напомнила тетя Нина, – а то нахватаешь троек, и свадьба будет хорошо если в сентябре.

– Вот именно, – подтвердил я, хотя на самом деле по этому поводу не особо волновался, потому что лично натаскивал невесту по математике, химии и физике, а скоро к процессу обещали подключиться Ефремовы с литературой, историей, биологией и географией.

Тут по телевизору начался бой курантов. После него сыграет гимн Советского Союза, потом диктор поздравит всех с Новым годом, а сразу за поздравлением начнется «Голубой огонек». Первые лица страны народ еще не поздравляли, эта традиция появится позже. Хотя, возможно, и не сильно позже, потому что я уже рассказал о ней Косыгину.

Ну, а Вере начали дарить подарки, ведь ей исполнилось семнадцать лет. Родители – сшитую ими самими по моим эскизам мотоциклетную экипировку с защитными вставками, а я, подождав, когда стихнет восторженный визг именинницы, дополнил комплект изящными мотоботами. Кстати, вот уж геморрой был! Антонову пришлось заказывать их кусками такого размера, чтобы они пролезли в прошлое, а мне здесь – сшивать и склеивать. Но получилось неплохо. Потом я вручил купленные Антоновым полузеркальные очки, но не за триста рублей, а за четыре тысячи, шепнув: «Это тебе от дракона».

Под занавес Джулька притащил ей новые домашние тапки, а то старые были уже сильно малы. От полноты чувств Вера даже слегка всплакнула, но быстро вытерла слезы, расцеловала сначала родителей, потом Джульку, а последним, но зато вдохновенно и тщательно – меня.

– А бедного меня почему никто не целует? – снова подал голос Антонов.

– Да успокойся ты, и тебя тоже целовали, ты просто не обратил внимания. Помнишь, в ухо? Этот поцелуй предназначался именно тебе. И вообще вам, сударь, надо копить силы для грядущих свершений, а не заглядываться на чужих невест.

Какие именно свершения я имел в виду – об этом чуть позже.

Ну, а пока мы продолжали праздновать.

В новом, тысяча девятьсот шестьдесят шестом году круг задач, стоящих перед моим институтом, должен был несколько расшириться. Ведь того, что луноходы устроят на Луне шоу, для решения поставленной задачи будет мало. Что с него толку, если люди ничего не увидят? Или увидят, но немного, не все желающие и в отвратительном качестве. Поэтому кроме лаборатории систем управления, которая занималась самими луноходами, в штате НИИ появилась и лаборатория прикладной электроники, под каковым псевдонимом в ближайшее время будет выступать видеотехника.

Разумеется, запихнуть видеокамеру в корпус здешнего видеомагнитофона (а это сундук размером с небольшой письменный стол) я смог бы сам, без всякой дополнительной лаборатории, и приделать к ней аналоговый выход задача тоже не особо трудная. Однако требовалось не только это.

Такой «видеомагнитофон» можно было спокойно использовать только в институте. Ну и еще где-то, где обеспечен достаточный режим секретности – например, в Центре управления полетами, однако телестудия на Шаболовке к таким местам категорически не относилась. И значит, сначала требовалось обеспечить качественную перезапись с моего устройства на здешнее, купленное у буржуев на заработанную Карнаухом валюту, и уже пленку везти на телевидение. Понятное дело, аппаратура «Луны-9» будет передавать снимки лунных пейзажей в цифровом виде, причем с хорошим разрешением, иначе их качество получится как у «Луны-8», то есть почти никаким. И, значит, все это требовало проработки, а времени оставался всего месяц. Причем ладно бы только это! Как это почти всегда бывает, одна проблема тянула за собой другие. Их предстояло обсудить завтра, в воскресенье второго января, на даче у Шелепина. Почему-то и он, и Косыгин встречались со мной только на дачах, а Семичастный для серьезных разговоров вообще звал прогуляться к памятнику героям Плевны. Наверное, люди опасались прослушивания.