По виду Александра Николаевича я бы не сказал, что он вчера хоть сколько-нибудь активно встретил Новый год – никаких признаков похмелья мне в глаза не бросилось. Но я все же предложил ему по-быстрому пройти экспресс-диагностику, раз уж мы тут встретились без посторонних.

– Вы полностью здоровы, – резюмировал я минуты через три. – Не совсем так, как я, конечно, но для вашего возраста и образа жизни практически идеал. Неужели на Новый год совсем ничего не пили?

– С тобой и с космической программой тут выпьешь, как же, – пожал плечами Шелепин, – рассказывай, что ты еще придумал.

Он потянулся было к сигаретам, но спохватился:

– Тьфу, все забываю, что ты у нас образцово-показательный член общества – не пьешь, не куришь и даже невесте не изменяешь.

– Хотите, и вам помогу бросить? Вроде должно получиться.

– Анекдот «а на фига мне такая жизнь» знаешь? Давай лучше про Луну.

– Хорошо. Итак, «восьмерка» благополучно села на Луну, обозначив приоритет, доказала, что Луна твердая, по крайней мере в районе ее посадки, и передала несколько умеренного качества фотографий. Кажется, она еще что-то попытается исследовать, но недолго. На то, чтобы пережить лунную ночь, она не рассчитана.

– Тебе этого мало?

– Да я-то тут при чем? Мне всего хватает. Мало советскому народу. Ну да, было сообщение ТАСС, в газетах несколько фотографий. Скоро выйдет статья в «Технике молодежи», и все.

– Что ты предлагаешь?

– Полнее использовать потенциал телевидения – мне вообще непонятно, почему Демичев до сих пор телится. Даже в двадцать первом веке, при наличии Интернета, войны холодильника с телевизором уверенно выигрывает телевизор.

– Это какие такие войны?

Я вкратце объяснил и продолжил:

– А сейчас это вообще мощнейшее средство пропаганды, но используется оно крайне неэффективно. Какова, по-вашему, себестоимость батона хлеба?

– Точно не скажу, сельским хозяйством занимается Воронов, но, думаю, копеек двадцать пять. А при чем тут это?

– При том, что в магазинах он продается по тринадцать копеек. Потому как социально значимый товар, дотируемый государством. А телевизор, значит, не социально значимый?

– Предлагаешь и их дотировать?

– Да. За счет чего и насколько, сказать не могу, но начинать прорабатывать этот вопрос нужно уже сейчас, в восьмидесятых будет поздно. Но это одна сторона проблемы, и есть люди, которые в ней смогут разобраться гораздо лучше меня. Я же хочу ограничиться тем, в чем компетентен без натяжек. Вот, например, была одно время такая передача, «Очевидное – невероятное». Посмотрите, тут десятиминутная нарезка из выпусков разных лет.

Я протянул Шелепину смартфон.

– Интересно, – согласился Александр Николаевич после просмотра. – И первый выпуск был как раз про космос. Пожалуй, это будет неплохая мысль. Капица, наверное, сможет начать вести ее и немного пораньше.

– Наверное, сможет, но у меня есть другая кандидатура.

– Попробую угадать. Сам ты этим заниматься не станешь, но то, как уверенно была предложена замена Капицы, говорит о том, что она тебе хорошо знакома. Ефремов? Веру ты тоже вряд ли будешь предлагать.

– Совершенно верно. Иван Антонович уже достаточно известен своими книгами, и народ, даже ничего не зная про передачу, захочет увидеть его на своем домашнем экране.

– Я в общем не против, а Ефремов?

– Тоже.

– Все бы хорошо, но вот то, что он беспартийный, портит картину.

– Демичев ему уже предлагал.

– Да знаю я, что он ему ответил. «Со времен первой попытки мое социальное происхождение не изменилось». На партию, понимаешь, обиделся.

– И что, не было причин для обиды?

– Может, и были, но когда это случилось?

– А он считает, что с тех пор ничего не изменилось. Никто не признал, что это была ошибка.

– Не слишком ли жирно ему будет – такое признание? Кто он такой, на партию обижаться?

– Наоборот – не жирно и не ему. Партия, уверенная, что она непогрешима и никаких ошибок у нее не может быть по определению, обречена. Если вы так не считаете, то лучше заранее озаботьтесь, где будете жить после развала Союза, если не хотите приживалкой у дочери. Кроме того, советую начать потихоньку прикупать золото, камни и, если мировоззрение позволяет, доллары. Бытовую технику не надо, она быстро обесценится. На вашу пенсию в девяностые и кефир не всегда получится купить.

– Ну ты и наглец, – покачал головой Шелепин.

– Жизнь таким стать заставила. Та самая, которая будет, если вы не захотите перемен. Так как с Ефремовым?

– Вести передачу будет он, Демичева в случае чего придержим. Насчет остального… я подумаю. У тебя все?

– Нет.

– Слушаю.

– Телевизоры пока есть далеко не у всех. И вещание отнюдь не по всей территории Союза, причем быстро ситуацию не выправить. Поэтому я предлагаю заранее подумать о фильмах. Сначала – короткие документальные, потом чуть подлиннее и уже документально-художественные, ну, а со временем дело может дойти и до полноценной высокохудожественной картины.

– С твоими луноходами в главных ролях? Драма там, трагедия, шекспировские страсти?

– А почему нет? Впрочем, тут главное, чтобы сценаристы были талантливые. И режиссер тоже. Можно, например, поговорить со Стругацкими, но это пока не горит.

– С этим тоже ясно. – Шелепин сделал какие-то пометки во внушительного вида гроссбухе. – Еще что-нибудь есть?

– Да. Что с Королевым?

Шелепин помрачнел. Было видно, что ни малейшего желания разговаривать на эту тему у него нет, однако он все же ответил:

– Операция назначена на четырнадцатое число. Проводить ее будет Петровский, это категорическое пожелание самого Сергея Павловича. Разумеется, ассистенты подобраны более тщательно, чем в твоем прошлом. Семичастный лично предупредил Петровского о возможных трудностях при интубации трахеи, а также о саркоме.

Ну да, подумал я. Академик, конечно, внимательно выслушал и поблагодарил генерала, с председателем КГБ лучше зря не спорить, но наверняка мысленно покрутил пальцем у виска. Мол, с чего бы его потянуло фантазировать на медицинские темы? Ловил бы лучше своих шпионов. А если шпионы не ловятся, то на худой конец диссидентов.

– От твоей помощи Королев отказался, – продолжил Шелепин, – хотя я ему ее предлагал.

И здесь то же самое, мысленно вздохнул я. Похоже, Сергея Павловича уже списали. Предлагать помощь можно по-разному, и, раз Королев отказался, ему наверняка было сказано что-то вроде «вас предлагает вылечить наложением рук один народный целитель». Или даже вовсе какой-нибудь «православный экстрасенс восьмидесятого уровня».