людях, которые пришли просить Серую Госпожу и не вернулись. Их подношения оказались слишком малы для их просьбы…

Наи пошатнулась, оперлась целой рукой об алтарь, но левую не опустила. Сколько крови она уже потеряла? Чаша предназначалась для взрослых, а не для глупых детей…

Алтарь будто на мгновение скрылся за туманным покрывалом, а когда оно исчезло, волчьей шкуры на алтаре уже не было, как не было и крови в чаше.

Стена перед Мэа-таэлем, на которую он опирался крепко сжатыми кулаками, тоже исчезла, причем так внезапно, что он едва не упал.

— Богиня выполнит твою просьбу, — нейтральным тоном проговорил жрец, глядя на Наи и будто не замечая Мэа-таэля, который, кинувшись к сестре, сейчас отрывал рукав от своей рубахи, чтобы перевязать глубокие порезы на ее запястье.

Молча перевязал, потом также молча подхватил ее в охапку и пошел прочь из храма.

Первую минуту Наи лежала в его руках неподвижно, потом завозилась, явно желая идти своими ногами, хотя кожа на ее лице была серой, а губы отливали фиолетовым.

— Не дергайся, — приказал Мэа-таэль, — а то переброшу через плечо и понесу на манер куля с брюквой.

— Ну и ладно, — пробухтела девочка, но затихла. Потом сказала непривычно жалобным тоном: — Не злись. Так было надо.

— Надо? Ты хоть понимаешь, что могла истечь кровью до смерти!.. Не говоря уже о том, что ты нарушила один из наших главных законов.

— Но ты ведь никому не скажешь об этом, правда? — тем же жалобным тоном спросила Наи.

— Да я-то тут при чем! — добравшись, наконец, до гостиницы, Мэа-таэль, все еще держа сестру на руках, попросил хозяина срочно послать за Светлым магом-целителем и только потом взбежал на нужный этаж.

— От меня тут ничего не зависит, — сказал он, устроив Наи на постели. — Дело в том, что любые отношения с богами оставляют метки, которые видны духам. Может быть после одного раза эта метка окажется недостаточно яркой, чтобы духи обратили внимание. Может быть… Я надеюсь…

— А если духи увидят, тогда что? — спросила девочка испуганно.

— Чаще всего — изгнание. Если повезет, то временное.

Наи сглотнула.

Она ведь очень хотела вернуться домой, в свое настоящее племя, подумалось Мэа-таэлю. Но хотела вернуться победительницей, той, кто, пусть даже не своими, а божественными руками, уничтожила врага. А теперь она могла потерять свой дом, не успев его обрести.

— Но… но почему так? — спросила Наи шепотом. — Я знаю, что из других племен люди иногда заходят в имперские храмы и духи их за это не наказывают.

Мэа-таэль вздохнул.

— Потому что мы — это мы, таэли. Мы сильнее других степняков, быстрее, ловчее и зорче. Наши стрелы всегда находят цель, наши копья разят без промаха. Даже наши духи сильнее иных духов что в Вечной Степи, что в Волне, и потому ведут тех за собой. А еще наши духи могут приходить в смертный мир по собственному желанию, что почти невозможно для всех остальных. Но за все приходится платить, и следование запретам — часть этой платы… Наи, о чем ты просила Серую Госпожу?

Фразу о "кровавых смертных муках" он слышал, но без объяснений она ни о чем не говорила.

— Я попросила ее о мучительной смерти для того, кто отдал приказ о нападении на нашу семью, — сказала Наи.

Мэа-таэль покачал головой.

— Ты же знаешь, зачем мы здесь.

— Я знаю, что ты не можешь убить его сам из-за запретов и не можешь никому приказать. И даже не можешь позволить это сделать мне. Поэтому я и пошла к богине, — сказала Наи и после паузы добавила: — Я хотела просить Серую Госпожу еще до того, как ты приехал. Какое у него есть право радоваться жизни, когда мама, папа и остальные умерли?

Мэа-таэль немного помолчал.

— Серая Госпожа выполняет просьбы молящихся тогда, когда ей будет угодно. Это может произойти и через десять лет, и через век. У богов свое отношение со временем, — сказал он наконец. — Я бы на твоем месте особенно на нее не рассчитывал. А радоваться жизни он очень скоро не будет, обещаю. Там, куда он попадет, для радости места нет.

Мэа-таэль вновь замолчал, прислушиваясь, не идет ли целитель, и продолжил:

— Тебе не стоит возвращаться в Великую Степь хотя бы год. Пусть метка побледнеет. Проведем это время в империи. Ты столько расспрашивала меня о ней, вот и посмотришь на все сама.

— Это правда так серьезно? — спросила Наи тихо.

— Правда, — Мэа-таэль вздохнул. — Пообещай мне, что никогда больше не пойдешь в храм Серой Госпожи, не будешь приносить ей подношения, не будешь ее ни о чем просить.

Наи уставилась на него большими темными глазами, растеряв всю свою наносную суровость и выглядя просто маленькой испуганной девочкой.

— Обещаю, — прошептала.

— Никогда?

— Никогда.

* * *

Азур влетел в открытое специально для него окно и сел на плечо Мэа-таэлю, вытянув вперед лапу с письмом. То выглядело торжественно — запечатанное красным сургучом, на котором красовался оттиск императорской печати. А когда Мэа-таэль письмо раскрыл, оно оказалось написано на гербовой бумаге. Всего несколько строк, выведенных знакомым ему ровным почерком Арона.

— Что там? — потребовала Наи. — Покажи!

После посещения храма Серой Госпожи прошло трое суток. Визит целителя, а также обильные еда и питье помогли. В лицо девочки вернулся румянец, а слабость из ее тела ушла.

— Знаешь имперские руны? — спросил Мэа-таэль, уверенный в отрицательном ответе, но Наи решительно кивнула. Забрала у него письмо и с выражением прочитала:

Мои приветствия, Мэа из рода таэлей, также известный как тар Митрил.

Благодарю за предупреждение, пусть и запоздавшее. Покушение окончилось неудачей, я жив, здоров и, да будет на то милость Темных богов, надеюсь оставаться в таком состоянии еще много лет.

У Альмара все хорошо. От похитителей он сумел вырваться самостоятельно и помогли ему в этом, как он уверяет, в том числе твои уроки. Спрашивал о тебе не раз и будет рад, если заедешь к нам в гости.

Кстати, твоя жизнь и смерть больше ничего не стоят, что меня весьма радует.

Арон Тонгил

Дочитав письмо, Наи посмотрела на Мэа-таэля.

— Это ведь от того друга, о котором ты говорил? Которого вы с Вендом хотели предупредить?

— От него самого, — согласился Мэа-таэль.

Наи наморщила нос.

— Как-то он не очень дружелюбно тебе пишет. Вот, посмотри, последняя фраза, что твои жизнь и смерть ничего не стоят…

Мэа-таэль рассмеялся.

— Зря ты так. На самом деле это как раз очень дружелюбная фраза. Означает она, что награда за мою голову отозвана и по