Когда все звуки в доме стихают, осторожно встаю.

Обессиленно плетусь в ванную, ступаю осторожно, будто по стеклам иду. Закрываюсь там, забираюсь под душ, включаю воду и запрокидываю голову назад. Долго поливаю себе в лицо в попытке смыть прошлую жизнь со всеми воспоминаниями и неприятностями. Смываю то, что считала крепкой дружбой и удачными отношениями, то, что считала любовью и уважением. То, что превратилось со временем в сухой завядший цветок. И от чего я так вовремя избавилась.

Стою под душем долго. Обжигаю холодной водой все, что выгорело внутри меня дотла. Закрываюсь от боли и обидных слов, не позволяю проникнуть им в свое сознание. Это все не обо мне. Я не такая. Не заслужила этого. Никто больше не будет так обижать меня. Не будет терзать.

Я достойна того, чтобы быть счастливой.

Поэтому выключаю воду, вытираюсь и иду к себе в комнату. Гашу везде свет. На цыпочках снова выхожу в коридор, прикрываю дверь как можно тише и замираю. Слушаю безмолвие, не прерываемое ни единым звуком, и медленно делаю шаг. В полнейшей темноте. Еще шаг. Еще один. Останавливаюсь у заветной двери и снова слушаю. Тишина накрывает дом густым, плотным покрывалом. Не слышно даже шума машин с улицы.

Мягко надавливаю на дверь пальцами, и она поддается. Отъезжает внутрь комнаты без скрипов или шорохов. Внутри тоже темно и тихо. Только мое сердце гремит, раскачивая ночное спокойствие, словно хлипкую лодку.

Отступать некуда. И незачем. Обрываю все, что держит меня в прошлом одним решительным шагом. Вхожу и аккуратно прикрываю за собой дверь.

Джастин

Я уже всю голову себе сломал, гадая, как она там и почему не приходит. Сто раз сдержался, чтобы не позвонить. Триста — чтобы не ворваться в ее комнату и не сказать: «Ладно, всё, прекращайте этот бессмысленный разговор. Ты — парень, можешь быть свободен, а эта девушка — моя, и я ее забираю»

А когда в доме стало совершенно тихо, услышал, как она выходит в коридор. Изо всех сил старался сохранять спокойствие, слыша ее шаги у себя под дверью. Но потом все стихло. Зоя закрылась в ванной комнате, и внутри у меня все рухнуло. «Не вышло. Она передумала». И боль с осадком злости ледяными лапами впилась в горло.

Чуть не задохнулся от волнения. Стоял, смотрел в бездну ночного неба и ждал, ждал ответа. Клянусь, готов был ждать его хоть до утра.

Тихий шорох возле двери вытаскивает меня из задумчивости. Оборачиваюсь. Глаза привыкли к отсутствию света, поэтому сразу выхватывают из темноты знакомый силуэт.

Она движется медленно. Каждый шаг — будто движение в неизведанное. Приближается. Слышу ее дыхание. Нежный аромат роз и жасмина обволакивает меня.

Все-таки пришла.

И предчувствие чего-то особенного вдруг отдается в низу живота невыносимым потягиванием, ломотой, сладкой пыткой. Нет. Мы не на холодной крыше. Не под светом звезд. Не в куртках и не под пледом. Мы вдвоем, в тишине уютной комнаты. Одеты, но совершенно обнажены друг перед другом нашими чувствами.

Я ощущаю ее решимость даже на расстоянии. Слышу ее в биении сердца. По мне бегут мурашки. Пальцы покалывает от желания погладить ее бархатную кожу. По-прежнему стою недвижимо. Делаю глубокий вдох и чувствую жар ее тела уже в паре дюймов от себя.

— Не спишь? — Шепчет она мне в грудь.

Эти слова растворяются в тишине ночи, словно плеск прохладных океанских волн. Сердце пропускает сразу несколько ударов.

— Как я мог?

Зоя шумно выдыхает. Поднимает руку, и ее крохотные пальчики взбираются по моей груди вверх. Едва касаются. Точно крылья махаона. Щекочут, обжигают, оставляя огненный след. Торопливо скользят по шее, а затем ложатся горячей ладонью на мою щеку.

Она дрожит. Легкой вибрацией этот озноб передается и мне. Замираю. Пауза. Мы молчим. Кровь вскипает от нетерпения. Если бы Зоя опустила руку ниже, сразу бы узнала, какое острое желание меня охватило.

Мне хочется дотронуться до нее, но я медлю.

— Ждал меня? — Шепчет.

Ее дыхание щекочет мою грудь.

— Всю свою жизнь. — Отвечаю.

И закрываю глаза, наслаждаясь этой пыткой.

Мое тело стонет от боли, а воображение рисует картины того, как наши тела двигаются вместе в одном ритме. Руки начинает выламывать от желания прикоснуться к теплу своей мечты и унять эту сладкую боль.

Но я просто стою.

Наслаждаюсь, записываю этот потрясающий момент в своей памяти. Мы хотим друг друга так сильно, что можем взорвать этот дом одним своим пламенем. А вместо этого стоим, тихонько тлеем и пытаемся прочувствовать остроту момента до самой глубины.

— Все хорошо? — Спрашиваю, когда она убирает руку.

— Теперь — да. — Слышится голос.

И свет луны падает на ее лицо. Вижу восхитительные губы, длиннющие светлые ресницы и глаза, блестящие от желания. Мое сердце колотится все быстрее, кровь толчками бежит по венам, а сладкое покалывание расходится по всему телу, уже до самых кончиков ног.

— Спасибо… — Бормочу в попытке вдохнуть воздуха. — Что разобралась…

— Покончила со всем этим. — Поправляет она. — Навсегда.

Внутри у меня все трепещет в ожидании. Я чувствую ее тепло даже через одежду и не могу теперь думать ни о чем другом. Хочу целовать, ласкать, осыпать всю ее кожу поцелуями и тонуть в мурашках, разбегающихся по телу и передающихся друг другу, точно электрические разряды.

— Зайка, я…

Касаюсь нежной кожи на ее лице пальцами, и острая боль вспыхивает в груди. Думать о том, как мы хотим быть вместе это одно, а быть, чувствовать, осязать — это совсем другое. Это острее, глубже, ярче — почти невыносимо пронзительно.

Я люблю ее. Люблю, как она двигается, как говорит, как смеется. Как злится на меня и как заставляет улыбаться. Я по уши влюблен в эту трогательную и храбрую девчонку.

— Меньше слов, — вдруг прерывает меня она.

Берет за край футболки и тянет в сторону кровати. Клянусь, на каждом шаге мое сердце замирает, а дрожь разносится по телу. Сумасшедшее по своей силе возбуждение спускается вниз и всей тяжестью сосредотачивается между ног. Вот черт.

Послушно сажусь на постель. Зоя закидывает ногу и усаживается на меня сверху. Крохотная, почти невесомая, изящная. Прежде, чем поцеловать, она долго смотрит на меня в темноте. Не вижу, но знаю, что улыбается. Нервничает, задыхается, слегка дрожит. Накрываю соблазнительные бедра своими большими ладонями и скольжу ими вверх, к талии, а затем притягиваю ее ближе к себе.

Ощущаю даже через грубую ткань джинсов, как горяча внутренняя поверхность ее бедер, касающаяся сейчас моих ног. Слышу приглушенный выдох — теперь она тоже чувствует, насколько сильно я возбужден. Ерзает по моей твердости и в нетерпении приникает губами к моим губам.