В ту же минуту электрический разряд прошил девушку, заставив потерять сознание.

– Так-то вернее, – пробормотал мужчина, закидывая ее на плечо, – с вами, ведьмами, ухо востро нужно держать! Те еще сучки…

* * *

Она очнулась от того, что кто-то ее обшаривал. Лапал совершенно наглым и бесцеремонным образом. Дернулась, попыталась сопротивляться и… получила короткий и внятный удар по щеке.

– Тихо сиди, сука, – раздался знакомый голос.

Бьющий прямо в глаза свет заслонила мощная фигура.

– Шеф, нет у нее ничего! Как и у остальных!

– Неужели я ошибся? – ответил чей-то негромкий задумчивый голос. – Неужели стрекоза все-таки у той девочки… как ее?

– Ольга Всеславская, – услужливо подсказал громила.

– У Оленьки, да… Ладно, отправь эту к остальным.

Луку вздернули на ноги, как тряпичную куклу. Слепящий свет мешал разглядеть помещение, в котором она оказалась, но по ощущениям тут было холодно, сыро и не доносились сторонние звуки. Как в склепе. Плохой знак.

– Иди вперед, – подтолкнул ее конвоир, – головой не крути.

Лязгнула металлическая дверь. Бетонное жерло коридора уводило вниз, в темноту. Она привалилась к стене, ничего не видя после яркого света, прикрыла веки – дать глазам привыкнуть. И тут же получила толчок в спину.

– Иди, я сказал, не задерживайся.

Темнота под веками от ярости стала кроваво-красной. Резко развернувшись, Лука грудь в грудь уперлась в… Костю Медведева. И только сейчас поняла, что пытался сообщить ей в больнице Саня, шепча: «Под нож… ляжет…» Видимо, защищаясь от нападающего, целитель прикоснулся к нему и диагностировал скорый приступ аппендицита.

– Что здесь происходит? – звенящим голосом спросила Лука.

Медведев белозубо улыбнулся, только глаза не улыбались. Куда делся вежливый, немного смущенный охранник Эммы Висенте? На Луку смотрел человек, который мог раздавить ее, как букашку, двумя пальцами, и более того – сделал бы это с удовольствием!

– Скоро узнаешь, – усмехнулся он. – Все узнают. А сейчас топай и не балуй мне… – Луке в живот уперся электрошокер. – Почую, что колдуешь, придется несладко!

Скоро бетонные стены сменились камнем, под ногами захлюпала вода.

Странное дело, но страшно за себя Луке не было – за Яра волновалась до боли в сердце, да. Однако попытка спросить, где он и что с ним, привела лишь к еще одному болезненному прикосновению шокера.

Очередной поворот вывел в подземную пещеру, слабо освещенную подвешенной на треноге туристской лампой. В середине пещеры пол проваливался, образуя трещину, полную затаившейся темноты. Вот в нее Костя Медведев и скинул спутницу легким толчком в спину. Лука даже не успела крикнуть, а опоры под ногами уже не оказалось, воздух ударил по лицу, и на мгновение она ощутила полет… Доля секунды, в которую вопреки романам и фильмам никак не укладывались воспоминания о прожитой жизни. Она и испугаться не успела, как оказалась в крепких и таких знакомых объятиях.

– Тише, тише, – прошептал Яр, – это я…

– Знаю, что ты, – Лука ощупывала его лицо почти вслепую, различая лишь бешеный блеск звериных зрачков – темнота ведьмаку помехой не была, – с тобой все в порядке?

Его пальцы тронули ее распухшую после удара щеку. Гаранин со свистом втянул воздух через сжатые зубы.

– Спокойнее, – произнес кто-то.

Лука замерла, как зверек, обнаруживший хищника совсем рядом с собой. Ибо голос принадлежал… Борису Сергеевичу.

Младший Гаранин медленно выдохнул.

– А… – растерянно сказала Лука, – вы что здесь делаете?

– То же, что и остальные. – В голосе Бориса звучала явная усмешка.

Тонкие руки обвились вокруг Луки, знакомый горьковатый запах духов окутал ее, и голос Муни произнес:

– Мы все здесь… И я, и Вит… И Ангелина…

– Кто? – удивилась Лука, обнимая подругу.

Живая! Слава богу!

– Я – Ангелина, рада знакомству! – Голосок из темноты звучал приятно, если бы не был таким… усталым.

– А я – Лука, – сказала Лука.

– Пойдем сядем, – потянула ее за собой Муня, – вот здесь, у стены, камней нет.

У стены действительно было ровно. А еще пахло чем-то странным, с металлическими нотками. Тяжелым, дурманящим.

Яр усадил Луку рядом с Муней и распрямился.

– Отец, кровь останавливается?

– Нет, – коротко ответил тот.

И тут Лука поняла, что это за запах витает в расщелине! Горячий поток энергии толкнулся в руки. Рядом находился человек, нуждающийся в помощи. Человек, которому не было на роду написано умереть в какой-то дыре от проникающего ранения в живот…

Она и сама удивилась, осознав это. А спустя мгновение темнота стала прозрачной: не чернила – легкая синева. И Лука увидела себя со стороны – себя и лежащего рядом, у той же стены, Бориса с наспех сделанной из футболки повязкой, насквозь пропитавшейся кровью. Дальше сидели Муня и Вит. Ребята были бледны и измучены. Но если Муня пользовалась периферическим зрением, чтобы наблюдать за происходящим в расщелине, то Вит просто смотрел перед собой огромными зрачками. Для него темнота была преградой, кроме которой существовала еще одна – ребята не касались друг друга, будто разделенные невидимой гранью. Если Луку что и удивило больше присутствия здесь Гаранина-старшего, так именно это.

В дальнем конце расщелины лежала на полу, свернувшись клубком, девушка с грязными спутанными волосами, когда-то бывшими белокурыми. Лицо изможденное, глаза закрыты. При первом же взгляде на нее Лука ощутила знакомую тревогу – предтечу «несправедливости бытия», как говорила в призрачном сне Альберран. Ангелина дошла до такого состояния, когда ни холод, ни голод, ни неудобства не тревожат и хочется лишь одного – заснуть и не проснуться. И силы если и остаются, так только лишь на то, чтобы… сделать шаг с моста, как та девушка в ботильонах, или сунуть голову в петлю. Подобное состояние можно было выразить всего двумя словами: «Не жилец». Ей помощь требовалась не меньшая, чем Борису Сергеевичу!

На мгновение Лука растерялась. Что делать? Как помочь друзьям и любимому? Как спасти людей и выбраться из этого страшного места, в котором стены источают чужую боль и отчаяние? И вдруг вспомнила женщину, привидевшуюся ей на крыльце дома на болотах.

Марину Доманину.

Жизнь не была к ней ласкова, но она делала что могла, не жалуясь. И возможность выжить отдала ради того, чтобы продлить Алусино время. А сейчас она, Лука, должна делать, что нужно. Позабыть о страхе. Позабыть о боли. Позабыть о себе. Ради остальных.

…Словно чья-то теплая ладонь провела по волосам…

Она переползла к Гаранину-старшему и встала на колени. Тот удивленно посмотрел на нее, поинтересовался: