Поздно вечером, уже ближе к полуночи, я – мне никак не удавалось уснуть – услышала чьи-то шаги в галерее. Это не могла быть Элизабет – она двигалась всегда бесшумно. Я приоткрыла дверь.

К небольшой комнатке для горничных, где сейчас жила Чандри, приблизился высокий мужчина. Я сразу решила, что это герцог, но тусклое пламя свечи осветило его, и я поняла, что это Поль Алэн. Он повернул ручку, вошел внутрь. Раздался какой-то протестующий возглас, и сразу все стихло. Темнота вновь воцарилась в галерее.

Я прикрыла дверь и, тяжело дыша, оперлась о стену. Поистине, это переходит всякие границы. Она любовница их обоих, эта Чандри! Они оба пользуются ею! Вот уж действительно братская дружба, полное отсутствие ревности… Нет, ну где это видано? Я даже в Версале ни о чем подобном не слышала.

Все это весьма странно. Вещи, которых я не понимала, множились и множились, и я не знала, к кому обращаться за разъяснениями.

Проснулась я от отчаянного женского визга. Ошеломленная, я села на постели, мельком отметила, что уже поздно, – десять часов утра, и, осознав, что за пределами моей комнаты происходит нечто ужасное, бросилась к двери.

В одной рубашке я выбежала на ступеньки парадной лестницы и застыла от негодования. Я увидела Чандри, в ужасе припавшую к мраморным ступеням. Это именно она испускала такие страшные вопли, добавляя к ним то ли жалобы, то ли проклятия на своем языке. Над ней замер Поль Алэн с поднятым хлыстом в руке.

Он избивал ее. В самом прямом смысле слова. Он просто остервенел. Губы индуски были разбиты, платье на спине рассечено ударами хлыста. Она втягивала голову в плечи, опасаясь, видимо, за лицо, и кричала, кричала…

Я тоже вскрикнула и, не помня себя, бросилась к Чандри, обхватила ее за плечи. Поль Алэн, дыша хрипло и прерывисто, даже не желал замечать моего появления. Он не остановился, ступил вниз, в его руке снова свистнул хлыст, и я почувствовала, как боль обожгла мне плечо. Ткань ночной рубашки разорвалась, открыв узкую полоску кожи.

– Вы с ума сошли! – закричала я в ярости. – Вы мерзавец!

Он словно не слышал меня, снова поднимая руку. В этот миг герцог, в два прыжка спустившийся по лестнице, обхватил его сзади, мощным движением завел назад руки, выбил из пальцев хлыст.

– Довольно, черт побери! Довольно!

– Я убью ее, Александр! В этот раз меня никто не остановит!

Дрожа всем телом, я поднялась, стянула разорванную рубашку на плече. Я уже не понимала, кого он хочет убить – Чандри или меня. А как он меня ударил, этот подонок! Да я сама готова убить его после этого!

Со двора прибежали слуги.

– Уберите ее! – приказал им Александр. – Заприте на ключ!

Избитую Чандри поволокли по полу вестибюля во двор. Мне все это казалось сущим кошмаром. Что здесь происходит? Что это за дом? Почему тут каждый хочет кого-то убить?

Александр с невероятной силой отшвырнул младшего брата к стене. Герцог был взбешен, его обычно холодное и мрачное лицо исказилось.

– Черт побери, Поль Алэн, я надаю тебе пощечин, как в детстве! Ты не смеешь не исполнять моих приказов!

– Эта индийская дрянь помогла бежать Рутковски, и ты хочешь, чтобы она не была наказана?!

– Я приказал тебе молчать! – громовым голосом крикнул герцог. – Я здесь хозяин, и я решаю, когда, как и кого наказывать!

– Ну да! Из-за своей жены ты стал другим, Александр! Я больше не желаю тебя слушать. Ради нее ты готов забыть о матери, об отце! Ты не убил Рутковски, и сделал это ради нее! Потому что она так захотела! Мы искали его два года, и теперь он бежал! Это тоже была воля твоей жены, не так ли?

– За мою жену ты еще мне ответишь. Ты посмел ударить ее, сопляк!

Звеня зубами, я смотрела на этих высоких, сильных мужчин, багровых от ярости и готовых, казалось, перегрызть друг другу глотки. Костяшки пальцев Александра, сжатых в кулаки, совсем побелели. Что вызывает такие дикие эмоции, такой необузданный гнев?

– Убирайся, Поль Алэн, – сдерживаясь и опуская руки, приказал герцог. – Мы обсудим с тобой это позже.

Тяжело дыша, Поль Алэн бросил на меня неприязненный взгляд, но не двинулся с места.

– Ну! – прорычал герцог с нескрываемой угрозой.

Я поняла: либо Поль Алэн сейчас удалится, либо Александр ударит его. Меня снова охватил страх. Боже мой, Боже мой! Куда я попала! Это просто какой-то разбойничий вертеп. Я абсолютно утратила всякую нить понимания происходящего.

– Черт тебя побери! – процедил сквозь зубы Поль Алэн. Размашистым шагом он спустился вниз и вышел во двор, хлопнув дверью так, что разбил стекло. Герцог проводил его хмурым взглядом.

– Герцогиня, вы чуть было не поссорили меня с братом, которого я люблю больше всех на свете, – отрывисто и гневно произнес он. – Кто просил вас появляться здесь и вмешиваться? Кто просил вас защищать эту индийскую дрянь?

– По-вашему, я должна спокойно смотреть, как вокруг меня убивают девушек!

– Каких девушек? Черт побери! Да вы же ни на йоту не разбираетесь в том, что здесь происходит!

– Вы правы, – проговорила я в бешенстве. – Единственное, что я понимаю, так это то, что и меня уже стали избивать. Впрочем, это, вероятно, такая мелочь, что не стоит даже упоминать о ней!

– Вас ударили нечаянно, и вы хорошо это понимаете. Не разыгрывайте здесь сцен.

– Сцен? Это вы здесь устраиваете скандалы, совершаете преступления, и еще осме…

Я осеклась. Лицо герцога стало таким темным и мрачным, что я невольно попятилась.

– Мадам, – произнес он спокойно и даже как-то устало, – позавчерашней ночью вы причинили нам – и мне, и моему брату – такое, чего бы я никому не простил. Любой человек, сделавший это, стал бы моим злейшим врагом. Любой человек, но не вы. Так что не искушайте больше судьбу. Отправляйтесь к себе, успокойтесь. Возможно, когда я забуду, что именно вы сделали, я объясню вам, что здесь происходило.

Он позвонил. На зов явилась экономка.

– Проводите госпожу герцогиню в ее комнату, Элизабет.

Я устало поднялась по ступенькам, снова и снова вспоминая его слова. Что же я такое сделала, чего и простить нельзя? Я руководствовалась соображениями гуманности, я не могла допустить, чтобы людей пытали и избивали тогда, когда я имею возможность это прекратить. Этот герцог – мерзавец до мозга костей, а еще смеет на других навешивать какие-то преступления! Ясно, что мне надо будет уйти отсюда, – с каждым днем здесь становится все невыносимее.

– В конце концов, Элизабет, что здесь случилось?

Приглушенным голосом экономка проговорила:

– Сегодня на рассвете бежал тот человек, Рутковски, которого господа выследили, и бежал с помощью Чандри. Так господин Поль Алэн считает.