не обязательно. В конце концов, у всех есть прошлое. Но это было его прошлое, судя по всему, очень важная его часть, и она хотела ее знать. Ей казалось, что она тоже станет частью этого, если узнает, и тогда ему не будет так больно думать об этом, а то, что ему больно, она знала наверняка.

Тем временем, не догадываясь о мыслях жены, Питер продолжал:

— Ну мы встречались на тот момент, правда, только в общественных местах, кафешки там всякие, студенческие посиделки, но мне и в голову не приходило придавать этому факту какое-то значение. А потом мы оказались наедине почти на два часа…

Он посмотрел на жену. Она ободряюще ему кивнула.

— Ну мы сначала поболтали, потом поцеловались, а потом… начали раздеваться…

Питер замолчал, вопросительно глядя на жену.

Ты просишь остановить тебя? Прости.

— Ты был девственником?

Питер рассмеялся.

— Нет, мышка, я не был девственником.

Поняв, что жена не намерена отступать, он заговорил быстро и отрывисто:

— Была зима. На мне была майка, рубашка и сверху джемпер, а на ней только свитер. Мы успели снять с меня джемпер и расстегнуть рубашку… а она уже была в лифчике, когда в эту комнату вошли люди.

Кристина перестала дышать.

Он говорил отстраненно, будто не о себе:

— Их было шестеро. Высокие, спортивные парни в баскетбольной форме. Один из них, Уильям, был с мячом в руке. Почему-то именно при виде его она резко отстранилась от меня, обозвала выродком и, схватив свитер, сбежала, а он тогда подошел ко мне и с улыбкой спросил: «Ты правда думал, что Элли тебе даст?»

Дыши. Человека выдает неровное дыхание. Дыши, как обычно.

Сделав пару вдохов и выдохов, Кристина спросила будничным тоном:

— И все? Больше вы не общались?

Неожиданно Питер озорно улыбнулся:

— Самое забавное, что общались. Лет пять спустя, когда уже была DPP, «Форбс»[20] напечатал список, что-то типа «Двадцать лучших стартапов[21] года». Мы оказались там на двенадцатом, кажется, месте. И где-то через неделю появилась она.

Кристина демонстративно выкатила глаза и подняла брови. Питер рассмеялся:

— Ага. А мы сидели тогда в другом здании, маленьком таком, старом, на окраине Лондона офис снимали. У нас с Патом был один кабинет на двоих, и секретарши еще не было. И мы сидим, помню, август, жара жуткая, кондиционеров нет, один вентилятор пашет по максимуму, но толку — ноль, и тут входит она, осматривает кабинет и выдает: «Привет, мальчики».

— И что ты?

Питер развел руками:

— Честно? Ничего. Мне было так жарко, что я мечтал только о душе и ледяном пиве. Да я и не успел ничего сказать, Пат ее выгнал.

Кристина посмотрела на него как на помешанного:

— Как… выгнал?

— Кристи, Патрик — хороший парень. Добрый, честный, воспитанный. Но иногда, когда его перемыкает, все это наносное — воспитание и прочее — уходит, и остается внук ирландского рыбака, понимаешь?

— Нет.

Питер улыбнулся.

— Ну, думаю, еще поймешь. Мы с ним ближе, чем братья, и, зная ту историю, он просто не счел нужным с ней миндальничать.

Кристина потерла переносицу.

— Я все равно не понимаю. «Выгнал» — это как?

Питер развеселился:

— Да не помню я. Вскочил он тогда и заорал что-то типа: «А ну, пошла отсюда!» — и руками замахал.

Вспоминая ту сцену, Питер засмеялся.

— И она ушла?

— Ну да. А что ей было делать? Драться с ним?

— И ты перестал выбирать девушек, похожих на нее.

Питер надул щеки и медленно выдохнул.

— Нет, я просто перестал выбирать девушек. С тех пор они выбирали меня. И, кстати, среди них были и блондинки, и рыжие. Просто ты не всегда интересовалась моей личной жизнью.

— Они выбирали тебя… Это значит, что, если бы я тогда тебя не поцеловала, ничего бы не было?

Питер задумался:

— Думаю, было бы. Я бы дал тебе подрасти и все равно подкатил бы.

Кристина рассмеялась.

— Подкатил? Этот как?

— Ну приблизительно так.

И, притянув жену к себе, он принялся целовать ее.

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 4 апреля, 08:33

Они готовы были выходить, когда Питеру позвонили из Японии. Он показал Кристине, что разговор займет пять минут, и удалился в кабинет. Они с камердинером остались его ждать.

— Беннет, я хотела спросить вас. Почему позавчера, когда вы услышали запах сигар от Питера, вы сказали, что боялись этого?

Слуга вздохнул:

— Он курил, миледи. Сигареты. Много курил. По полторы-две пачки в день. А потом появился этот покер по пятницам, и добавились сигары. Тут все и началось…

— Началось что?

— Головные боли, миледи. И тошнота, простите, до рвоты. Ему и пить было не надо. Он просыпался утром после этого покера и натурально умирал.

Кристина в ужасе слушала Беннета.

— Было настолько плохо, что он обратился к врачам, и они запретили ему курить. Категорически. И он бросил! Да, он бросил, миледи! Он очень тяжело, мучительно бросал, но смог! Оставил себе, как он говорил, «радость» — сигары по пятницам во время покера. А четыре года назад мы уехали в Америку, покера не стало, и сигары тоже как-то сошли на нет.

Кристина понимающе закивала.

— Когда в феврале он снова начал играть, я побоялся, что табак вернется в нашу жизнь. И оказался прав.

Заслышав голос приближающегося мужа, она сжала локоть камердинера.

— Я поняла, Беннет. Спасибо.

Лондон, офис Davenport Privacy Protection, 4 апреля, 09:05

Они поднимались с парковки, когда на первом этаже к ним присоединился Патрик. Увидев Кристину, он вежливо поздоровался и аккуратно отошел к дальнему углу лифта. Кристина сдержанно ответила. Так они доехали до второго этажа, где она, пожелав джентльменам хорошего дня, вышла. Не успела за ней закрыться дверь, как Питер рассмеялся:

— Ты что, боишься ее?

— Ну если она не убила тебя, это не значит, что пожалеет меня. Как она? Сильно ты ее шокировал?

— Больше Беннета, когда грязно его домогался.

В ответ на потрясенный взгляд Патрика Питер пояснил:

— Судя по всему, именно так он воспринял мои сексуальные откровения.

Патрик захохотал и сжал плечо друга:

— Боже, старина, мне так жаль!

— Пожалей Беннета.

Из открывшегося на административном этаже лифта вышли два босса и с улыбкой на лицах разошлись по кабинетам. Миссис Токкер поприветствовала Питера:

— Доброе утро, сэр. Только что доставили конверт с надписью «лично в руки». Так как он предназначен Его сиятельству маркизу Солтлейну, я его не регистрировала, а просто положила вам на стол.

Продолжая улыбаться, Питер кивнул.