– Посмотри, что принес Питер, – произносит она, толкая его вперед.

Он вручает мне коробку печенья.

– Вот. Мама сделала печенье с изюмом.

– Что ты здесь делаешь? – осуждающе шепчу я.

– Ребенок пригласил меня, – он качает головой в сторону Китти, которая уже убежала обратно к щенку. Джош встает, глядя на нас с неодобрением.

– Нам надо поговорить.

Итак, теперь он хочет поговорить. Что ж, слишком поздно.

– Нам не о чем говорить.

Питер берет меня за локоть, и я пытаюсь стряхнуть его руку, но он не отпускает и отводит меня в кухню.

– Я хочу, чтобы ты придумал предлог для Китти и ушел, – говорю я. – И можешь забрать с собой свое печенье.

– Сначала скажи, почему ты так зла на меня.

– Потому что! – выпаливаю я. – Все говорят о том, как мы занимались сексом в джакузи, и теперь в их глазах я шлюха, а тебе до лампочки!

– Я сказал ребятам, что мы не занимались этим!

– Правда? Ты рассказал им, что все, чем мы занимались, – это целовались? – Питер колеблется, и я продолжаю: – Или же ты сказал: «Парни, у нас не было секса в гидромассажной ванне», при этом делая сексуальные намеки.

Питер сердито взирает на меня.

– Кави, поверь в меня хоть немного.

– Кавински, ты такой подонок.

Я разворачиваюсь. Джош, стоя в дверях, сердито взирает на Питера.

– По твоей вине люди болтают гадости о Ларе Джин, – Джош качает головой с отвращением. – Она бы никогда такого не сделала.

– Говори потише, – шепчу я. Мой взгляд блуждает по кухне. Этого не происходит прямо сейчас. На вечеринке с людьми, которых я знаю всю свою жизнь и которые находятся сейчас в соседней комнате.

Челюсть Питера подергивается.

– Это приватный разговор, Джош, между мной и моей девушкой. Почему бы тебе не пойти поиграть в «World of Warcraft» или типа того. Или, может быть, по телевизору показывают «Властелин Колец».

– Да пошел ты, Кавински, – отвечает Джош. Я ахаю. Мне же Джош говорит: – Лара Джин, вот именно от этого я пытался тебя защитить. Он не достаточно хорош для тебя. Он только потащит тебя на дно.

Питер напрягается.

– Приди в себя! Ты ей больше не нравишься. Все кончено. Двигайся дальше.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – произносит Джош.

– Без разницы, чувак. Она рассказала мне, что ты пытался ее поцеловать. Попробуй снова, и я надеру тебе задницу.

Джош испускает короткий смешок.

– Валяй.

В моей груди поднимается паника, когда Питер делает целенаправленное движение к Джошу. Я тяну Питера за руку.

– Прекрати!

И вот тогда я вижу ее. Марго, стоящую в нескольких футах позади Джоша, держащую руку у рта. Музыка замолкла, мир прекратил вращаться, потому что Марго все слышала.

– Это неправда? Пожалуйста, скажите мне, что это неправда.

Я открываю и закрываю рот. Мне не нужно ничего говорить, потому что она уже знает. Марго знает меня слишком хорошо.

– Как ты мог? – спрашивает она, и ее голос дрожит. При виде боли в ее глазах мне хочется умереть. Я никогда прежде не видела такого взгляда.

– Марго, – начинает Джош, но она качает головой и отступает.

– Убирайся, – произносит она, и ее голос срывается. Затем она смотрит на меня. – Ты моя сестра. Ты человек, которому я доверяю больше, чем кому-либо.

– Гоу-Гоу, подожди… – но она уже ушла. Я слышу звук ее шагов, бегущих по лестнице. Слышу, как закрывается, а не захлопывается, ее дверь.

И тогда я начинаю рыдать.

– Мне очень жаль, – говорит мне Джош. Грустный, он добавляет: – Это моя вина. – Он уходит через заднюю дверь.

Питер делает движение, чтобы обнять меня, но я останавливаю его.

– Можешь просто… можешь просто уйти?

Боль и удивление появляются на его лице.

– Конечно, я могу уйти, – отвечает он и выходит из кухни.

Я отправляюсь в ванную по соседству, сажусь на унитаз и плачу. Кто-то стучится, я перестаю плакать и отзываюсь:

– Минуточку.

Миссис Шах говорит радостным голосом:

– Извини, дорогая! – и я слышу, как ее каблуки, цокая, удаляются.

Затем я поднимаюсь и плескаю холодной воды себе в лицо. Глаза все еще красные и опухшие. Я смачиваю полотенце водой и промокаю им лицо. Мама, бывало, так делала, когда я болела. Она клала ледяную салфетку мне на лоб и заменяла ее на свежую, когда та нагревалась от моего жара. Хотелось бы, чтобы мама была здесь.

* * *

Когда я возвращаюсь на вечеринку, мистер Чой сидит за пианино, играя «Устройте себе веселое Рождество», а мисс Ротшильд зажимает папу в угол на диване. Она опрокидывает бокал шампанского, и у него на лице появляется слегка испуганное выражение. Как только он меня видит, то соскакивает с дивана и подходит ко мне.

– Ну, слава богу, – произносит он. – Где Гоу– Гоу? Мы еще не все спели.

– Она не очень хорошо себя чувствует, – отвечаю я.

– Хм. Пойду проверю.

– Думаю, она хочет побыть одна.

Папа морщит лоб.

– Неужели они с Джошем поссорились? Я только что видел, как он ушел.

Я сглатываю.

– Может быть. Я пойду и поговорю с ней.

Он похлопывает меня по плечу.

– Ты хорошая сестра, родная.

Я выдавливаю улыбку.

– Спасибо, папочка.

Я поднимаюсь по лестнице. Дверь Марго заперта. Я стою около нее и спрашиваю:

– Можно войти?

Нет ответа.

– Пожалуйста, Марго. Пожалуйста, просто дай мне все объяснить…

По-прежнему ничего.

– Извини. Марго, мне так жаль. Пожалуйста, поговори со мной.

Я сажусь возле двери и начинаю плакать. Моя старшая сестра знает, как сделать мне больнее.

Ее молчание, быть отвергнутой ею – самое страшное наказание, которое она могла бы придумать.

ДО ТОГО КАК УМЕРЛА МАМА, МЫ С МАРГО БЫЛИ ВРАГАМИ. Мы постоянно дрались главным образом из-за того, что я всегда портила что-нибудь из ее вещей – какую-то игру, какую-нибудь куклу.

У Марго была любимая кукла по имени Рошель. У Рошель были шелковистые каштановые волосы, и она носила очки, как и Марго. Мама с папой подарили эту игрушку на ее седьмой день рождения.

Рошель была единственной куклой Марго. Она обожала ее. Помню, как я умоляла Марго дать мне ее подержать хотя бы секундочку, но Марго всегда отвечала «нет». Как-то раз я простудилась и не пошла в школу, а осталась дома. Я пробралась в комнату Марго и взяла Рошель. Играла с ней весь обед, притворяясь, что мы с Рошель были лучшими подружками. Я вбила себе в голову, что ее лицо было каким-то невзрачным и она лучше будет смотреться с помадой на губах. И, сделав Рошель красивее, тем самым оказала бы Марго услугу. Я достала из ящика в ванной одну из маминых помад и накрасила кукле губы. И сразу же поняла, что это было ошибкой. Я нанесла ее, выйдя за линию губ, поэтому она выглядела по-клоунски, а не изысканно. Тогда я попробовала смыть помаду зубной пастой, но она стала выглядеть так, словно у нее было заболевание рта. Я пряталась под одеялами до возвращения Марго. Когда она увидела, в каком состоянии была Рошель, я услышала ее крик.