– Sylvain n’est pas là[162], – сказал Паскаль, оторвавшись от устройства водяной бани. – У него совещание в городе с мэром и другими шоколатье, они обсуждают его идею устройства «Journée du Chocolat»[163]в плане знакомства младших школьников с разными кулинарными профессиями.

– Когда?..

– Он появится во второй половине дня.

Если и могло быть что-то мучительнее раздумий о том, как Сильван отнесется к ее двухнедельному отсутствию, так это невозможность увидеться с ним перед отъездом и получить напоследок хоть какую-то определенность. Ведь он мог и поцеловать ее крепко на прощание, мог попросить не уезжать, а мог и просто сказать: «Чао»…

Кэйд вошла в его кабинет и, вытаскивая вместо бумажного блокнотика одну из визиток, пыталась придумать, как лучше все объяснить. Господи, как можно описать на бумаге бурю охвативших ее чувств?

Невозможно даже позвонить ему, ведь тогда она помешает совещанию. Воспитание не позволяло. И ей вовсе не хотелось, чтобы он считал ее наглой идиоткой все то время, пока сама она будет обсуждать проблемы с акционерами «Девон канди».

– Вы уезжаете? – спросил Паскаль, появляясь в дверях.

– Возникла одна проблема с… – Как же сказать по-французски про коварное поглощение компании путем скупки ее акций без согласия руководства? – По-гло-ще-ние ком-па-нии? Ску-пить ак-ции? – попыталась она произнести по слогам.

С французами ни в чем нельзя быть уверенной. Иногда при четком произношении они понимали английские деловые термины. Паскаль уставился на Кэйд так, точно у нее вдруг выросли рога и она заговорила на дьявольском наречии. Судя по выражению его лица, он ничего не понял. И не только о ее проблеме с «Девон канди».

Кэйд повернулась к нему боком и написала на своей карточке: «Я тебе позвоню». И подписалась своими инициалами: КК. Если и он не поймет ее послания, то она вернется лишь для того, чтобы высказать ему возмущение.

Ей хотелось оставить Сильвану что-нибудь реальное, нечто такое же убедительное, ценное и символичное, как пакетик с горьким шоколадом, что он недавно оставлял на ее дверной ручке. Но ничего подобного у нее не было.

Кэйд помедлила, сжимая в сумочке «Плитку Кори». Это не представляло для него ни малейшей ценности. Внезапно она вытащила шоколадку из сумочки и подложила под свою визитку. Как он это оценит? Вероятно, никак.

Она направилась к кассе, на ее плече покачивалась роскошная дорожная сумка.

– Мадемуазель Ко-рии. – На лице молодого элегантного продавца, при первой встрече унизившего ее, отразилась озабоченность. – Даже не знаю, будет ли доволен месье Маркиз, если я позволю вам оплатить покупки.

– Все в порядке. – Кэйд протянула ему кредитку. – Снимите со счета стоимость еще десяти коробок и отдавайте ежедневно по одной из них бездомному в новой куртке из Люксембургского сада, пока я не вернусь. Договорились?

Близилась зима, и шоколад поможет тому парню пережить холодный сезон. Наряду с шерстяными носками и эластичным термобельем, что она передала ему на днях. Кэйд размышляла, какими доводами можно убедить бродягу отправиться в приют.

– Мадемуазель, месье Маркиз уже сам попросил меня об этом. И я не могу принять у вас деньги.

Уже попросил? Лицо ее озарилось улыбкой. Вернувшись, она обязательно поговорит с ним. У Кэйд возникла одна идея по поводу организации «Дня шоколада» для бездомных, и раз у него выделено время для школьного дня, то он станет отличным партнером в ее задумке.

Когда она вернется. Отныне ей, похоже, придется постоянно подбадривать себя этими тремя словами.

Кэйд уложила подаренные коробки в полупустую сумку и села в такси.

Но Кэйд пришлось вернуться через два часа. Как она умудрилась в такое время забыть свой паспорт? Обычно он постоянно находился при ней. Неужели переложила его в другую сумочку и забыла о нем? Нет. Может, засунула его в кармашек чемодана? Нет. Куда же он подевался, черт побери?

Продолжая лихорадочные поиски, Кэйд заглядывала во все, даже самые невероятные места в своей квартирке и одновременно говорила по телефону со своей помощницей, сообщая, что опоздала на первый рейс и постарается успеть на второй через два часа. А еще будучи в такси и перерывая вещи в сумке, из разговора с отцом и взволнованным дедулей она узнала все подробности домогательств «Тотал фудс» и предпринятые ими действия.

Наконец у нее мелькнуло одно подозрение. Даже не подозрение, а любопытная мысль. Либо паспорт украли, и она не заметила, и придется через посольство срочно добывать новый документ, либо… Ей надо проверить один вариант.

Кэйд опять вернулась в лабораторию, не обращая внимания на ледяные взгляды персонала. Сильван стоял за мраморным столом. Наверное, Паскаль соврал насчет длительности его отсутствия, или совещание у мэра закончилось раньше, чем ожидалось. Обе возможности равно вероятны.

Положив руки на мраморную столешницу, Сильван просто стоял с опущенной головой и застывшим взглядом. Похоже, он пребывал в оцепенении, не в силах пошевелиться. Сильван даже не облачился в поварскую куртку, колпак и фартук, и Кэйд очень удивилась. Ее захлестнула волна облегчения, отчаянно захотелось броситься в его объятия. Он резко поднял голову, и их взгляды встретились. Его глаза пылали яростью. В сравнении с этой пылающей яростью его гневная реакция на предложение использования его имени для новой продукции компании Кори казалась легким раздражением по пустяковому поводу.

– Вы что-то забыли? – спросил он, четко выговаривая каждое слово, точно его ярость могла материализоваться в кристаллическую форму интеллектуального бриллианта. Возможности французского языка безграничны.

– Свой… паспорт, – ответила Кэйд.

Сейчас, когда она увидела Сильвана, ее подозрение внезапно перестало казаться нелепым. Он сунул руку в задний карман джинсов, вытащил паспорт и бросил его на стол. Документ шлепнулся на мрамор с громким стуком.

– Я знал, что вы так и поступите, – тихо произнес он, и его слова даже не нарушили напряженную атмосферу лаборатории. – Знал, что вы можете запрыгнуть в самолет, если у вас вдруг возникнет подобное желание. А так по крайней мере вам пришлось бы сказать мне об этом в лицо.

– Я собиралась позвонить… – начала Кэйд и замолчала, не позволив своему глупому оправданию спровоцировать вспышку ярости.

Его вторая ладонь поднялась со стола, и из нее выпала скомканная визитная карточка с этим самым обещанием.

– Спасибо, – отозвался Сильван, и это слово резануло ее будто клинок дамасской стали. А последовавшее за ним проклятие напоминало удар стенобитного орудия. – Va te faire foutre![164]