– Особняки, построенные на этой земле, не будут ни арестованы, ни отданы в залог, – промолвил Адэр в гробовой тишине. – И что бы ни случилось с их хозяевами, кредиторы не смогут забрать дома за долги. С правом собственности – пожизненным и передаваемым по наследству – хозяева земель избавят себя, своих детей и внуков от многих проблем. Конечно, я выдвину к владельцам земель ряд требований, которые выполнить не так уж трудно.

– Например? – спросил Юстин Ассиз, придвинув к себе карту.

– Озеленение всей территории.

– Не все земли для этого пригодны.

– У нас есть удивительный народ – климы. Вы забыли?

– Какое ещё требование, – поинтересовался Мави Безбур, водя пальцем по карте.

– Архитектура зданий, наличие фонтанов. Давайте поговорим об этом в следующий раз, – сказал Адэр и сложил карту. – Третье. Я начинаю формирование двора.

Советники уставились на него.

– Да. У меня будут придворные, вы уже входите в их круг. Четвёртое. Отныне дворяне могут жениться лишь с моего одобрения. Тех, кто меня ослушается, я лишу титула и дворянского звания. – Адэр развёл руками. – Так поступают все короли.

Вечером правительственный кортеж покинул Лайдару.

Через два дня Адэр уже ходил по старому замку, давая Муну распоряжения:

– Пустующее крыло срочно привести в порядок. И выбросьте этот ковёр. Замените кресла советников стульями. Только король может сидеть в кресле рядом с королём. В моем кабинете тоже уберите все кресла, кроме моего. Сколько лет этим занавесям? Срочно заменить. В этой стене пробейте выход к павильону для летнего купания. Да, завтра начнётся его строительство.

Через две недели в зале Совета собрались молодые дворяне. В ожидании правителя тихо переговаривались, не ведая, зачем он их пригласил.

Адэр вошёл в сопровождении неизменного спутника – чёрного зверя. Указав ему на квадрат солнечного света возле окна, сел в кресло и жестом приказал гостям занять места за круглым столом. По паркету стукнули ножки стульев, скрипнули мягкие спинки и сиденья. Дворяне обратили на правителя взгляды и приготовились внимать его словам.

– Я принял решение сформировать двор, – сказал Адэр. – Вы имеете возможность стать моими придворными. Хочу сразу предупредить: мой двор будет разительно отличаться от дворов других правителей. Меня не надо одевать утром и раздевать перед сном. Не надо носить за мной корзины с фруктами и бутылки с вином. Меня не надо обмахивать веерами и развлекать разговорами. Мои придворные будут озабочены только процветанием страны.

Гюст положил перед правителем стопку картонных карточек.

– Вы сами выберете, какие обязанности будете выполнять, – промолвил Адэр и взял верхнюю карточку. – Покровитель танцев. Ему вменяется развитие таких направлений, как народные танцы, бальные танцы, балет. Можете внести свои предложения. К слову, всем покровителям разрешаю подобрать себе десятерых помощников, которые с моего одобрения войдут в мой двор. Выбирайте их тщательно и скрупулезно. Надеюсь, вы понимаете меня?

Раскрасневшиеся дворяне и дворянки кивнули.

Адэр взял из стопки следующую карточку:

– Покровителю изобразительного искусства вменяется развитие таких направлений, как живопись, графика, скульптура. Покровители музыки, театрального искусства, литературы, этикета, – говорил он, перебирая карточки. – Покровитель праздников. Я хочу, чтобы народ вспомнил, что такое веселье. Далее, покровители архитектуры, фотоискусства.

Придавил карточки ладонью:

– Я оставляю это на столе, а вы сами решите, чем займётесь. Если кто-то откажется – второго шанса не дам. Ваша главная задача – поиск талантов. Мне нужны музыкальные классы и художественные студии, мне нужны певцы и танцоры, скульпторы и архитекторы из народа, мне нужны одарённые дети бедняков, которым государство оплатит учёбу в высших учебных заведениях. И если таковых не найдётся, я буду знать, кого винить.

Поднявшись, правитель щелчком пальцев подозвал зверя и в оглушительной тишине покинул зал Совета.

***

Сезон штормов пронёсся мимо Малики. В храме Джурии она провела более месяца, упиваясь сказочным сном, который не могли потревожить ни шквальный ветер, ни тучи песка, ни яростные грозы. Затем вотчина Хёска, где первую неделю Малика приходила в чувства, а вторую неделю изводила себя безжалостными мыслями. Как она могла так упасть? Почему раньше не догадалась, что к её полубезумному состоянию приложил руку верховный жрец? Душа была избита, изранена, разорвана – не соберёшь, не склеишь.

В смежной комнате, куда имели доступ служители храма и Хёск, на столе всегда лежала чистая одежда, стояли блюда с яствами. Малика покидала свои покои либо на рассвете, либо глубокой ночью, чтобы ни с кем не столкнуться. Ела, не ощущая вкуса еды. Пила, не понимая, что она пьёт – воду или сок, а может, чай или кофе.

Однажды Малика обнаружила на столе золотой браслет с подвесками в виде квадратных спиралей – такой же браслет она потеряла возле захороненной в песках крепости. Кто его принёс? Иштар? Зачем?.. Малика не взяла украшение, оно так и продолжало тоскливо лежать на краю стола, напоминая о тихих днях. Прошлые тревоги на фоне нынешних переживаний казались выдуманными, смешными.

Эту ночь Малика не сомкнула глаз. Проворочавшись в постели до рассвета, поднялась с чугунной головой. Обкатилась холодной водой, надеясь вернуть себе бодрость и, накинув платье, вышла в переднюю комнату.

За столом сидел Иштар, перебирая пальцами спирали на браслете:

– Его нашли хранители святого пути. На месте нашей стоянки.

– Можешь забрать. Мне он не нужен.

– Садись.

Пожалев, что не надела чаруш, Малика опустилась на стул и сложила руки на коленях:

– Зачем пришёл?

– За Хёском. Сегодня у нас с ним тяжёлый день.

– Что-то случилось?

– Меня мучает один вопрос, – проговорил Иштар. – Ответишь честно?

– Спрашивай.

– С кем ты танцевала?

– В храме Джурии была не я, Иштар.

– Была ты, но только не со мной. Ты говорила на слоте, Эльямин. И обращалась ко мне на «вы». Это Адэр?

Малика устремила взгляд на Иштара. Бездушное, каменное изваяние…

– Не твоё дело.

– Ты унизила меня.

– Это ты меня унизил и растоптал.

Иштар сжал браслет в кулаке:

– Даже сейчас ты сидишь так, словно каждый камень в стенах, каждая доска на полу принадлежат тебе. Словно воздух и небо за окном – твоя собственность. Ты смотришь на меня, как на существо низшей породы.

– Хёск и тебя чем-то опоил?

– Там, в храме, я возбудился, глядя на тебя. А ты возбудилась, всего лишь думая о нём. Меня ещё никто так не унижал.