Рыжий одноглазый полугоблин, хозяин трактира, недоуменно пялился на нас, пытаясь понять, откуда на острове новые лица, но наливал исправно, не поскупившись прирезать в ночь небольшую поджарую свинью. Животное, вскоре превращенное женой хозяина кабака в ряд вкусных, хоть и простых блюд, было с немалым удовольствием нами употреблено под легкое вино, что больше напоминало мне брагу.

Слегка попустило. Атмосфера на Солнышке до этого момента была дерьмо дерьмом. Лайтен, молча борющаяся со своими психическими травмами, Тарраскер, спящий по двадцать часов в сутки (или делающий вид), Стелла, напоминающая лишь призрак самой себя, да и я, как пятое колесо в стойле, доводящий девушек до нервного тика каждый раз, как они меня видят. Сейчас, по крайней мере, они смогли позволить себе расслабиться, что и делали с пугающим энтузиазмом.

То есть, оперативно надрались если не до поросячьего визга, то до довольно буйного состояния, когда за словами особо не следишь. Надо сказать, это не составило обеим ни малейшего труда. Пришлось оттаскивать экспрессивно ведущих себя девушек на пляж неподалеку от города. Проветриться, так сказать.

Было красиво. Ночь, звезды, теплый ветер, тихо наползающие на песок волны. Атмосфера была настолько умиротворенной, что Лайтен и Стелла тут же перестали извергать из себя бессвязные претензии и ругательства (полугоблинше ничуть не мешало, что собеседница её не слышит), а вместо этого обе сели на песок, причем на значительном расстоянии друг от друга, а потом одновременно уставились на подсвеченную светом луны воду. Мы с гномом сели подальше от воды, молча распивая по внушительной бутылке слабого вина. Волди сидел у моей ноги, тоже завороженный картиной ночного океана.

— Раз мы не надираемся в сопли, то у тебя есть план? — прервал я воцарившуюся тишину вопросом. Время шло, вскоре нужно было возвращаться на Солнышко.

— Есть, — через пару минут решительно уронил гном, отбрасывая бутылку. Затем он повернулся ко мне, — План есть. Нужно лишь завершить подготовительный этап. Здесь и сейчас.

— Что ты имеешь в виду? — вздёрнул бровь я.

— Это.

Быстрым и очень плавным движением, Тариус Амадей Тарраскер выхватил свой пистолет. Даже несмотря на вино, я легко бы успел среагировать, но застыл в ступоре, смущенный отсутствием злости, страха, а также самим движением гнома, которое, вместе с разворотом его корпуса, совершенно мне не угрожало.

Выстрел. Выстрел.

Оба раза попадание.

Крик.

Держа агента под прицелом своего пистолета, я, тем не менее, позволил ему подойти к упавшей на песок Лайтен, позволил провести ему контрольный выстрел ей в голову. Только затем приблизился, готовый стрелять при малейшем шевелении кригстанца. Тот даже не обернулся, лишь уронил пистолет на песок, а затем бросил через плечо:

— Малявку ты мне шлепнуть не дашь, Криггс… но на этот риск я уже пойти могу. Ты слишком с ней замазался, чтобы отпустить на волю. И вокруг тебя слишком часто все дохнут. Поэтому… всё, теперь мы можем приступать.

— Что. Ты. Несешь? — напряженно выдохнул я, чувствуя, как алкоголь испаряется из организма со страшной скоростью. Где-то сбоку всхлипывала в ужасе Стелла.

— Брандер, кид, — Тарраскер обернулся, глядя на меня взглядом, в котором было мало чего живого, — Мы атакуем Нимродель брандером. Я атакую. Вас высажу раньше, есть там куча островков, где можно заныкаться, а сам полечу. Теперь понял, почему я убил Лайтен?

Я молчал, лихорадочно размышляя под слабый хруст металла своих пистолетов. Мозг лишь отметил, что их можно выкидывать. Всё в солидной зоне вокруг нас только что попало под проклятие Бога-из-Машины. Механизмы моментально прекратили быть.

Тариус Амадей Тарраскер собирался превратить Солнышко в брандер-камикадзе. Стать пилотом-самоубийцей, что будет вести набитый топливом цеппелин на таран. Спасение невозможно, для успеха операции Негатор должен быть активен и находиться… ну да, рубка пилота подойдет идеально для центра сферы антимагии. Только так эта гоблинская поделка сможет пробить волшебство пиратского судна, а заодно и ободрать корыто Смешливой Пикси от уже наложенных на него защит. А потом — бум! …и крематорий. Хороший план. Но для него нужен именно самоубийца. Его у нас не было, вот и не принимал я подобное во внимание.

Оказывается, был. Только вот агент Кригстана не мог отпустить Лайтен, знавшую слишком много.

— Вы бы все равно не успели найти ей ихорника, — Тариус, подошедший ко мне, требовательно протянул руку. Я сунул ему бутылку.

— Узнай она, что ты… мы планируем пожертвовать дирижаблем, то обязательно напала бы, — вздохнув, я принял его аргументы, — Либо сделала что-то глупое.

— Именно, — кивнул, оторвавшись от бутылки гном.

— Скажи, а то, что ты собираешься сделать — это не чересчур для простого шпиона? Даже для агента Кригстана? — рискнул задать я совершенно ненужный вопрос.

— Чересчур, — немного помолчав, признал Тариус, — Но я не всегда был агентом. Когда-то у меня была семья. Сын, две дочери. Они плыли из Саовахи в Кригстан. Маршрут лишь краем цеплялся за основные «угодья» касдамцев. Лишь самым краем, кид. На транспортнике не было ничего, обычный корабль для переселенцев. Такие назывались «сборщиками» — их строили, чтобы свозить выживших с островов назад на континенты. Эльфы его просто потопили.

Старая история. Мужчина перебирается на новое место, работает. У него начинает получаться, появляется уверенность в завтрашнем дне. Его молодая семья срывается с насиженных мест, где он их оставил ранее, и отправляется к устроившемуся кормильцу. Потом все живут долго и счастливо. Или не очень…, но такая проза жизни обычно исключает нападение кровожадных пиратов.

— Все три твари в одной лодке, кид, — вздохнув, Тариус отшвырнул уже вторую пустую бутылку, — А с ними самая соль Касдама. Отборные мрази. Легендарные. Я их всех прикончу. Сожгу. А вы с девчонкой дождетесь какого-нибудь корабля. Есть там один остров, точнее десяток. Слишком мелкие для поселения, но на одном очень хороший источник воды, настоящее озеро. Туда постоянно заплывают. Нимродель тоже заплывет, но атаковать её нужно будет маневром из-под другого острова, с запада, под прикрытием солнца. Там высокий скальный массив, я сумею выбрать нужный угол. Вот так. А теперь полетели… наводить порядок.

— Небольшая поправка, агент Тарраскер, — сказал я, вставая с песка и жестом подзывая Стеллу, что всем видом показывала, как мечтает о том, чтобы никогда нас больше не видеть, — Я лечу с тобой.

— Что?!

— Потом обсудим, — грустно ухмыльнулся я, ловя полугоблиншу, у которой при приближении к кригстанцу сдали нервы.

Успокоить истерику Стеллы делом оказалось долгим. Как выяснилось, я прохлопал момент, когда глухая кида слегка отошла от всех произошедших событий и даже начала общаться. Не со мной или вечно спящим Тарраскером, но со Стеллой. Полугоблинша писала ей короткие ответы на бумаге, эльфийке этого вполне хватало… она исповедовалась. Ничего серьезного, то есть имеющего отношение к тайнам Кригстана или нашим делам, просто, найдя свободные рабочие уши, Лайтен рассказывала контрабандистке о своей жизни на Земле, здесь, о мечтах, о бытие Должницей. Обычные разговоры, только они смогли показать зеленокожей девчонке эльфийку как вполне живое, дышащее и чувствующее существо. Немного.