Затем была одна быстрая операция в приморском городке Гребе. Пока Тарраскер, взяв с собой Стеллу, устраивал нам нелегальную заправку с навесом совершенно несуразного опасного количества дополнительных ёмкостей топлива на Солнышко, я мотался по городу с куда худшей целью, надеясь похитить человека. Ну, в данном случае орка. В этом грязном деле меня ждал полнейший провал — квалифицированного врача в Гребе найти было уже невозможно. Таких незаурядных и чрезвычайно полезных личностей местные высокородные, отплывающие с континента, увозили с собой в первую очередь.

Но кое-что всё-таки получилось. Завернув на обратном пути в большую пустующую аптеку, я наткнулся там на старушку, выполняющую роль то ли охранника, то ли ночного продавца. Подслеповатая бабуля, купившись на мой малый рост и приятную внешность, открыла зарешеченную дверь, позвав на чай. За коротким разговором выяснилось, что бабусю бросили здесь благодарные потомки, а сама она едва ли не полсотни лет помогала своему мужу, бывшему когда-то хозяином заведения. И уж в таких травмах как контузия и разрыв барабанных перепонок что-то да понимала. Отблагодарил я её за помощь и науку щедро, всей наличкой, что таскал с собой, но вот радовать дальше обществом вынужден был отказаться. Время поджимало.

Полёт продолжился, теперь уже над океаном. Теперь Тариус был переведен временно в лежачие больные, Лайтен просто сидела с забинтованными ушами, а я выполнял обязанности врача-стюарда, таская им прописанные доброй бабушкой настои и меняя компрессы. Стелла, побесившись в абстрактной ругани еще где-то сутки после взлета, вела теперь себя тихо как мышь, поэтому я, получивший в итоге передышку, решил первым делом её посвятить инвентаризации и размышлениям.

С базы я вышел мало что не голый. Если бы не кригстанец, то забыл бы там даже отброшенные в какой-то определенные момент парные пистолеты, ранее принадлежавшие эльфийке, но гном, бывший настоящим профессионалом, не смог позволить нам оставить за собой такую улику. Так что огнестрел у меня хоть чудом, но сохранился. Пришлось, правда, потратить часы на очистку его от крови, попутно благодаря барджайцев за то, что во время шмона Солнышка, когда они выворотили с судна почти половину сейфов-контейнеров (и где только нашли настолько компактных орков для этого), ни одному из них в голову не пришло забрать мой старый потрепанный наряд, что Стелла точно сохранила на будущие тряпки. Конечно, у меня еще оставались свои пожитки, что мы притащили с собой в ночи, но их были слезы: ружье, деньги, да мелочи. Больше всего пострадал старрх. Массивный нож получил немало зазубрин за всю эту бойню, их предстояло долго и кропотливо заглаживать точильным камнем…

И… наверное, я от него не шибко-то и отличался.

Легко сказать себе «надо». Поставить цель. Определить приоритеты. Найти… нет, не самооправдание, но вектор. Убедить себя, что ты — за хороших, правильных, светлых. Слишком очевиден был скачкообразно выросший потенциал Барджайи, слишком чужд менталитет этих орков остальному миру. Менталитет, за который они будут цепляться из последних сил, культивировать его, шлифовать свои ценности. Сделанное мной было правильно. Верные решения и поступки, логичен и оправдан был каждый взмах старрха, каждый убитый, каждая пролитая капля крови.

Но цена… казалось бы, делая правильные вещи, я не должен был платить своей человечностью? А пришлось. Нельзя войти в одну и ту же реку дважды, особенно если эта река из крови живых существ. Нельзя остаться тем старым собой, кем был до этого. Забыть о том, что пил кровь умирающих разумных существ. Можно либо подавить эти воспоминания, переключаясь на следующее дело, либо… проработать их. Проанализировать. Водить не только камнем по орочьему боевому ножу, но и по своим мыслям и воспоминаниям, сглаживая их, напоминая, внушая.

Получалось хреново. По сути, я вбил себе в голову, что должен вернуться к дочерям в Хайкорт и прикончить Аддамсов. И то и другое, любой ценой. У меня нет и не было других целей, поэтому я, априори, счёл любую цену приемлемой. Тем более такую мелочь как работу с кригстанцем, имеющим, судя по всему, свой большой зуб и к барджайцам и к Алхимику. Сделав ставку, я только выиграл. Рассчитывая получить хоть что-то, прямым курсом лечу к большому жирному шансу вырезать эту больную семейку и их семейный бизнес одним ударом.

Только перед глазами комнаты, коридоры, мечущиеся орки, их кровь и трупы, стрекот пулемета за спиной, и, кажется, глухие рыдания Лайтен. Девушки-убийцы, специального агента Кригстана, той, чьей функцией и сутью являлось то, чем занимался я. Видимо, до таких масштабов она даже близко не доходила за эти годы.

— Магнус?

От мыслей меня отвлекла Стелла. Полугоблинша, вновь натянувшая любимые линялые тряпки, стояла, вцепившись в косяк. Встретившись со мной взглядом, она дернулась как от удара, но, переборов себя, спросила дрожащим голосом:

— Что со мной будет?

— Ничего, — ответил я мерным голосом, продолжая работать точильным камнем, — Мы летим в одно место по важному делу. Тебе уже ничего не надо делать. Совсем. Не мешать. Не вредить. Когда закончим, ты будешь свободна.

— Он… он хочет меня убить. Наверное…, - тихим шепотом пробормотала полугоблинша себе под нос, имея в виду агента, — Я… чувствую?

— Я тоже хочу. И что? — поднял я на нее равнодушный взгляд. Настроения лгать и переворачивать слова не было ни на грош, — Причина, по которой ты всю дорогу выживаешь, в том, что я, Стелла Заграхорн, иду домой. К своим дочерям. К двум маленьким славным девочкам. Они обе куда умнее, сообразительнее и опытнее тебя, несмотря на то что младше. Я люблю детей и скучаю по своим. Это тебя и спасает. У меня не поднимается рука. Тарраскеру я тебя убить тоже не позволю. Поэтому успокойся и рули дирижаблем. Скоро все кончится.

— Правильно, — губы девушки дрогнули в плаксивой усмешке, — Зачем пачкать руки? Я же и сама прекрасно справлюсь, когда останусь одна?

— Именно.

Битый жизнью взрослый человек вцепляется мертвой хваткой в шанс, когда его видит. Он вкладывает всего себя в рывок, в удар, в надежду. Подросток же лишь сжимается, подсознательно ожидая, что его спасут, защитят, выручат. Это… логично? Вообще-то да, согласен. Но если он, этот гипотетический подросток, прыгает из задницы в задницу, постоянно рассчитывая на чудо, то в последняя задница будет окончательной. У чуда могут быть свои, куда более важные, чем сам этот подросток, дела.

Заточка ножа действительно успокаивала. Мысли вернулись к Зейну. Интересно, а что напишут потом в газетах?

Вспомнились спокойные дни, проведенные мной в кригстанском схроне Города Трех Лордов. Я прочел много, безобразно много прессы, пытаясь узнать, что миру известно о чудовищном магическом ритуале, что провели Ахиол и Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах, перемещая весь Хайкорт в другое место. Все мои знания твердили о том, что импульс-отдача от этого действа должен был обогнуть планету, взбудоражив даже последнюю болотную ведьму в северных лесах континента, где есть глухие северные леса с болотами и ведьмами. Так и оказалось.

Явление прозвали Большим Спазмом. О нем трубили, на нем спекулировали, предостерегали, пытались построить карьеру… в общем, всё как обычно. Что угодно, кроме правды. Наиболее близкой к реальности была версия одного из профессоров университета Зиирбаден, который утверждал, что Большой Спазм, так всех потрясший, это эффект от заклинания дракона, которому сделали что-то нехорошее. Очень нехорошее, под чем простодушный я понял тонкий намек то ли на изнасилование, то ли на повтор подвига Стеллы с обгаживанием логова. В общем, некое чрезвычайно оскорбительное для дракона явление, с которым он столкнулся постфактум, а не сразу, от чего и колданул что-то на грани своих возможностей так, что весь мир почувствовал отдачу.