Маг с чёрным уровнем скрипнул зубами. Оглянулся на Кеннета, задержал взгляд, кусая губы, и тут же продолжил:

— Пять минут он мне дал, чтобы избавиться от брата. Куда бежать, к кому? Я понимал, где мы. Если местные не убьют, то Фредерико умрёт от голода. А вдруг морок долго не продержится? Плиний вспомнит о маленьком свидетеле его преступлений и вернётся, чтобы его убрать.

— И ты стёр память мальчику, — подсказал глава клана.

— Да. Тоже впервые в жизни. Перестарался, каюсь. Надеялся, что хоть что-то сохранится и одновременно очень этого боялся. Уж лучше судьба попрошайки, чем смерть. Я вернуться хотел. Думал сбежать из дома Плиния на следующий же день и пристроить брата в место получше. В приют или в какую-нибудь семью. “Ещё один морок, — убеждал себя, — только и всего. Даже если слетит, то порядочные люди сироту не бросят”. А потом увидел Малха. Знаете, что сразу выделило воина Клана Смерти из толпы бродяг? Рожа холёная, зубы целые, глаза умные. Взгляд человека, анализирующего то, что он видит, а не просто реагирующего, как животное. Его удивили два мальчика, одетые совсем не так, как местные попрошайки.   

— Малх не рассказывал о тебе, — припомнил Кеннет.

— Потому что я его попросил, — отрезал Франко. — Не играл больше с памятью, не наводил морок. Устал уже, если честно, на ногах еле стоял. Просто отдал ему Фредерико, объяснил, что он сирота и сбежал. Плиний заждался, мог поднять тревогу.

— Почему ты его не убил? — Сокол задал вопрос, который мучал его с того момента, как стала известна судьба Фенара. — Почему не отомстил за родителей? Ладно, сразу не мог. Тебе было пятнадцать, на глазах только что убили отца с матерью, ты думал только о том, как выжить. Но потом? Что мешало, когда шок прошёл. Двадцать лет ему служил! Двадцать лет вместе с ним готовил вторжение элезийцев. Ты предал память…

— Я никого не предавал, — взвился Франко. — Над его пшеничными кудрями рассыпались красные искры спонтанного выброса магии. — Ты думаешь так просто было прирезать предводителя элезийцев? Он в медведя обращался по любому поводу. Ты видел, что они умеют. И чёрный уровень — это не шутки. Я двадцать лет потратил на то, чтобы обуздать свою силу. А он был единственным человеком. способным меня учить. Я не дурак, чтобы рубить сук, на котором сидел.

— Ты тоже хотел власти, — Сокол шагнул к нему и заглянул в глаза. В голубые глаза своего якобы родного брата. — Знаний, могущества. И тебе было плевать, какую цену за них пришлось заплатить.

— Я отдал дочь Плиния Клану Смерти, — Франко тяжело дышал и облизывал губы. — Сдал секрет драконьей крови и камня-обманки в логове. Благодаря мне Кеннет убил Паучиху и смертельно ранил самого Плиния. Я отомстил за родителей, отняв у их убийцы единственного родного человека. Это я отправил её в то логово! Это я вёл её к провалу с того момента, как элезийцы решили свергнуть бессалийского короля.

— Награду теперь хочешь? — тихо спросил Сокол. — Или похвастаться передо мной решил?

Франко с длинным выдохом взъерошил волосы.

— Да не жду я от тебя братской любви. Я сам стёр себя из твоей жизни. Двадцать лет потом исподтишка наблюдал, как ты растёшь. И дальше бы стоял в тени. Но элезийцы снова рвутся в наш мир. Уж не знаю, Плиний выжил или его последователи так обозлились, но выбросы энергии с той стороны идут. Один из них уничтожил Сираю. У источника больше нет хранителя. И вряд ли поможет другой призрак, вздумай ведьмы снова его поставить. Поэтому я здесь.    

Сокол тоже вздохнул и отошёл к противоположной стене. Спектакль дошёл до кульминации и сдулся, как мыльный пузырь. Разведчики клана работали, Кеннет обо всём знал. И что в итоге?

— Большая глупость — верить тому, кто наводит морок и прибывает в трактир под видом другого человека.

— А ему никто и не верит, — ответил глава клана. — Историю Фенара мы проверяли, но забота об источнике — чушь собачья. Франко, ты нас за дураков держишь?

— Бездна, как же тяжело без дара, — по-мальчишечьи захныкал сильнейший маг. — Вот хочешь говорить правду просто так, без внушений. Говоришь её, и тебе никто не верит. Я здесь ради источника. Точка. Мне не нужны элезийцы у меня дома. Точка. Марко Ведари мёртв, его память я выпотрошил, а самого студента тихо удавил в подворотне. Всё с ведома и согласия Дартмунда. Его приказ настоящий. Я и дальше ломал бы комедию с маской, но прокололся с мороком один раз и меня в итоге раскрыли.

35 (2)

“Прокололся с мороком” — это он о чудесном превращении Малии в Амелию? Спресованный гнев на дне души Сокола снова дал о себе знать. Кровь побежала быстрее, кулаки непроизвольно сжались. Но Кеннет выступил вперёд и оттянул внимание мага на себя.

— Что за маска? Как ты умудрился обойти наши защитные чары?

— А вот теперь буду хвастаться, — улыбнулся Франко, — ты уж извини, брат. Мало кто знаком с элезийцами и в курсе особенностей их магии. Меня аж распирает от желания рассказать, какая красота появилась.

Маг медленно подошёл к прикроватной тумбочке и достал оттуда чёрную, грубо сделанную маску. Будто ребёнок сплёл её из веточек, не заботясь о том, чтобы прорези для глаз были хотя бы одинакового размера.

— Чёрная она потому что ваши бойцы пытались сжечь её вместе с телом лже-Паучихи, — заявил Франко, показывая маску издалека. — Но ветви элезийского дерева богини горят только в пламени дракона. Да, я мародёрствовал на погребальной поляне Клана Смерти. Отвёл воинам глаза и руками разгребал ещё горячий прах несчастной женщины. Как ты её Делири, м-м-м, кинжалом прямо в сердце.

У главы клана лицо судорогой свело. У Франко отсутствовала всякая щепетильность. Нужен иномирный артефакт? Он снимет его с трупа.

— Итак, я забрал маску Плиния и слегка её доработал. Распространил её действие на всё тело. Так что больше никаких проколов с родинкой на обнажённом бедре.

— Даже шрамы жертвы на месте, — подсказал Сокол, вспоминая недавнюю проверку Марко Ведари.

— Именно, — поднял палец Франко. — Рост, телосложение, волосы, родинки, шрамы — всё повторяется. Идеальная получается копия.

— А маскировочный камзол как-то участвует в процессе?

Сильнейший маг удивлённо склонил голову на бок, а потом расцвёл счастливой улыбкой.

— Брат. Да ты действительно мой брат. Без камзола, сшитого из плаща неготарианского колдуна, ну никак не обошлось. Мало того, что он отвлекал внимание от маски, пряча запрещённые артефакты. Так ещё и помогал растягивать поле маски на всё тело. Ой, тут нужно сделать паузу. Мой любимый трюк “жёлтая собачка”. Плиний как-то заказал портрет бессалийскому художнику. Пока мастер писал с натуры, элезиец извёл его придирками. То фон не подходящий, то свет не тот. В итоге на готовой картине появилась жёлтая собака в правом верхнем углу. “Что это? — кричал и топал ногами Плиний. Немедленно уберите”. А художник в отказ. Два часа спорил и доказывал, что собачка — его талисман, она приносит удачу и магически помогает  писать картины. Элезиец, разумеется, победил. Художник стёр жёлтое недоразумение, получил своё золото и ушёл. Зато ни к одной детали портрета вредный заказчик так и не прицепился.