– Ты поспал? – Кэм нашел своего дедушку незадолго до полуночи. Получалось, что не спал он уже больше тридцати шести часов, и это было заметно.

– Слишком много дел. Занят.

– Мелисса обзвонила всех твоих клиентов, – сказал Гарри. – Тебе надо пойти домой и отдохнуть.

– Не могу. – В подтверждение своих слов Кэм дернул дверцу шкафчика. – Ты же знаешь, у нас проблемы. Мы должны выступить единым фронтом. Должны показать, что фирма «Лэнг и сын» по-прежнему сильна и мы в состоянии оказывать те же, что и раньше, услуги. Выказывать слабость недопустимо. Сам знаешь, как оно бывает.

– Поедем ко мне, – предложила Гвен. – Покормлю, потом вздремнешь, а на работу, если захочешь, вернешься позже.

Кэм повернулся и уставился на Гвен покрасневшими глазами, как будто лишь теперь увидел ее по-настоящему.

Она мягко, ободряюще улыбнулась.

– Поехали. Тебе нужно отдохнуть. Наберешься сил, а потом делай, что считаешь нужным.

– Мне нужно убрать все вот это. – Кэм кивнул в сторону полок, заставленных бутылками и стаканами. – Двигаться вперед, не отставать от времени. Мы должны стать динамичной, передовой фирмой. – Он скривился, словно от боли.

– Все правильно, – кивнула Гвен. – Расскажешь мне об этом по дороге, ладно?

Машина Гарри стояла неподалеку от дома. По пути к Эндхаузу Кэм смотрел в окно и молчал.

Потом, съев по настоянию Гвен несколько тостов и выпив чаю, Кэм спросил, можно ли ему остаться.

– Конечно.

– Как глупо, – сказал он наконец. – Я не был таким, когда умер мой отец. – Гвен отвернулась, дав ему возможность раздеться и лечь в постель. Потом присела на краешек кровати.

– Каким был твой отец? Ты никогда о нем не говоришь.

– Я так злился, когда он умер. – Кэм закрыл глаза. – Так, черт возьми, злился. Даже не помню, чувствовал ли я что-то еще. Это ведь нехорошо, да? Неправильно.

– Не знаю.

– Нет, мне, конечно, было грустно, но столько всего прочего навалилось. Я понимал, что моя жизнь кончилась. С его смертью. – Кэм горько усмехнулся. – Звучит, наверно, немного драматически, но я знал, что это так. Что выбора больше нет. Не будет музыки. Не будет Лондона.

– Тогда ты и решил изучать юриспруденцию?

– Решил – не то слово. – Кэм поморщился. – Тогда-то я и почувствовал, как тяжелый меч семейных обязательств упал прямо мне на голову. Мне ничего не оставалось, как только занять место отца. Я всегда это знал, но думал, что время еще есть или что-то случится, и все изменится. Вот так.

– Понятно, почему ты злился. Чувствовал себя так, словно попал в западню.

Кэм посмотрел на нее.

– Я и попал в западню. И ненавидел за это отца.

Гвен взяла его руку, крепко сжала пальцы. Уж она-то прекрасно знала, что значит принять в наследство то, чего не хотел и не просил. Ей было знакомо это ощущение безысходности, тупика.

– У тебя есть все основания гордиться собой. Ты взял на себя ответственность за семью. А если злишься сейчас, то…

Кэм моргнул.

– Спасибо. – Он провел ладонью по лицу и с удивлением увидел, что она мокрая. – Даже не знаю, почему плачу. Не могу сказать, что дедушка как-то особенно мне нравился. К тому же он был такой старый. В общем-то, никакой трагедии нет.

– Скорбь не проявляется так просто.

– Я к тому, что и не должен скорбеть.

Гвен пожала плечами.

– Эмоции не поддаются логике.

Кэм высморкался и откинулся на подушку.

– Я и впрямь устал. Ничего, если посплю? Недолго.

– Конечно. – Гвен поднялась.

– Останешься со мной? Ляг рядом. – Он откинул одеяло и похлопал по матрасу. – Обещаю рукам воли не давать. – По его губам скользнула знакомая, хотя и бледная, улыбка.

– Конечно. – Гвен сняла кардиган и джинсы и забралась под одеяло. Некоторое время она лежала в полутьме, вслушиваясь в его дыхание, а когда уже решила, что Кэм уснул, он повернулся набок, лицом к ней.

– Я не могу сказать, каким был отец. Я не знал его по-настоящему.

И что ей делать? Посочувствовать?

– Спи. Утром будет легче.

Утро Кэм встретил в своем обычном состоянии. В течение следующих двух дней он держал Гвен в курсе всех кошмарных деталей похоронных мероприятий. Каждый вечер он приезжал в Эндхауз, измотанный встречами с обеспокоенными клиентами и организационными проблемами.

– Слава богу, ты здесь. – Кэм прижался лицом к ее волосам.

Они лежали вместе, и Гвен знала, что время сейчас неподходящее, но ее переполняло острое ощущение счастья. Она знала, что они прошли важный поворотный пункт. Кэм возвращался к ней за покоем и уютом. А это кое-что значило.

Гвен убрала упавшие на глаза волосы и снова склонилась над формой для выпечки. Она готовила каннеллони, и заполнение трубочек превратилось в бесконечный изматывающий процесс. Первые три партии загадочным образом подгорели, но при этом начинка не пропеклась должным образом. С четвертой попытки все должно было получиться идеально, даже если придется открывать духовку каждые две минуты. Уставившись на каннеллони, Гвен строго произнесла:

– Только не в мою смену. Хватит.

– Тук-тук. – Дверь открыл Кэм. – Что, не вовремя?

– Вовсе нет. – Гвен постаралась не показать, как рада видеть его. Последнее, чего не хватало сейчас Кэму, это новые проблемы. – Ты слышал, как я разговаривала с каннеллони?

– Немножко.

Краска смущения бросилась в лицо, и Гвен спасло только то, что ее щеки уже раскраснелись от жара готовки.

– Входи.

Кэм расшнуровал и снял ботинки и поморщился, уловив запах подгоревшей пасты.

– Знаю, знаю. – Гвен нахмурилась. – У меня ничего больше не получается как надо. А ведь я была такой хорошей кухаркой. – Похоже, кто-то проклял мою духовку.

– Что происходит?

Гвен отвернулась.

– Я просто отвлеклась. – Не рассказывать же Кэму о фантазмах и проклятых приборах. Он точно отправит ее в психлечебницу.

– А это никак не связано с теми твоими колдовскими силами?

– С колдовскими силами, в которые ты не веришь?

– С ними.

Гвен помолчала.

– Нет.

– Ты лжешь. – Кэм пересек кухню, перешагнув по пути через Кота, и подошел вплотную к Гвен. Она попыталась отступить, но натолкнулась спиной на край стола. – Гвен Харпер, скажите мне, что здесь происходит. – Он наклонился и заглянул ей в глаза. – Пожалуйста.

Вот это пожалуйста все и решило. Гвен аккуратно отступила в сторону.