– Мы поговорим об этом позже, когда ты успокоишься. – Кэм зашнуровал ботинки и взял пиджак.

– Нет. – Гвен покачала головой. – Вот это. То, что есть сейчас между нами. Что бы это ни было. Этому конец.

Лицо его привычно замкнулось.

– Ладно, – сердито сказал он. – Если ты так хочешь.

У нее перехватило горло. Совсем недавно она испытала ощущение триумфа после разговора с Элейн Лэнг. Думала, что все изменится, как только Элейн перестанет вливать яд в ухо сыну.

– Я не хочу половинных отношений. Не хочу быть твоим маленьким грязным секретом.

Кэм покачал головой.

– Мне приходится быть практичным. Благоразумным. Люди доверяют мне, полагаются на меня. Ты понятия не имеешь, что это такое.

Гвен хватило сил на мрачную усмешку.

– Верно.

– Особенно теперь, после смерти дедушки. Я не могу позволить себе такую роскошь, как скандал. Не могу рисковать.

– Понимаю. – Гвен чувствовала, как внутри нее расширяется пустота отчаяния. – Это я понимаю.

– И мне невыносимо думать, что ты до сих пор веришь в ту чушь, которой тебя кормили в детстве.

– О… – Ее больно резанула холодность его тона. – Хорошо, что мы наконец-то откровенны друг с другом.

– Я говорил тебе, откуда у моей семьи деньги? Почему было так важно, чтобы фирма не рухнула после смерти моего отца?

– Нет. Я полагала…

– Дела у фирмы шли хорошо, и отец сделал много удачных инвестиций. Чтобы мама ни в чем не нуждалась после его смерти. Мне, наверно, в любом случае пришлось бы пройти обучение и занять место в фирме, но финансовая ситуация должна была оставаться стабильной. – Кэм понизил голос, и его было едва слышно. – Пока отец умирал, моя мать чего только не предприняла, чтобы помочь ему. Этим пользовались все местные шарлатаны. Ее обманывали все. Ароматерапия. Электролитические ванны. Ей предлагали самые безумные теории, всевозможные альтернативные терапевтические методы. Мать потратила тысячи.

– Я этого не знала.

– На нее это было не похоже, – продолжал Кэм. – Она всегда руководствовалась логикой и здравым смыслом. Но тогда впала в отчаяние.

– Моя двоюродная бабушка посещала твоего отца, – сказала Гвен. – Но денег у него не брала.

Кэм уже взялся за ручку двери, но замешкался.

– Ну, наверно, это уже что-то.

– И она реально помогла твоему отцу. Не знаю как, но она облегчала ему боль.

– Нет. – Кэм поднял руку, словно защищаясь от ее слов. Таким злым Гвен никогда его не видела. – Не надо.

Оставшись в спальне, Гвен слышала, как хлопнула передняя дверь.

Остановившись на набережной Миллбанк, возле учебного корпуса естественных наук, Кэти так долго всматривалась в текст сообщения на экране мобильника, что крохотные черные буковки начали расплываться. Поверить в такую удачу было просто невозможно. Из всех девчонок в школе, из всех девчонок вне школы, с которыми он тусовался в крутых компаниях и с которыми совершал рискованные предприятия, вроде тура по городским пабам, или зависал в фолли, он выбрал именно ее. Кэти Мур. Прочитав все три сообщения в тысячный раз, она прижала телефон к груди.

Наконец, мысленно сочинив и отбросив несколько вариантов, Кэти написала:

Ок увидимся вечером Х

И поцелуйчик. Она вставила его, потом убрала. Он сам поставил Х в конце последнего сообщения, и она не хотела, чтобы ему было неудобно из-за этого. Вместе с тем она хотела показать, что чувствует то же самое, но – и это было особенно важно – не больше, чем он. Если Кэти и узнала что-то из фильмов и телевидения, так это то, что парням не нравятся готовые на все девчонки. Или даже очень уж пылкие.

Вечером Кэти притворилась, что у нее месячные. Приготовив горячую грелку, она прижала ее к животу и весь обед изображала страдания.

– Уверена? – Мать нарезала сельдерей и редиску по рецепту Джейми Оливера, поглядывая на маленький телевизор, на экране которого тот же самый персонаж давил чеснок и уверял зрителей, что все будет «прекрасно».

– Я, наверно, пойду к себе и лягу. Может, посмотрю фильм на ноутбуке. – Руби уже переключилась на свои овощи и безжалостно орудовала ножом «Сабатье».

– Не забудь подключить наушники, если собираешься слушать на полном звуке, – рассеянно напомнила она.

Кэти поднялась наверх и первым делом съела сэндвич, яблоко и пакетик чипсов, которыми запаслась заранее. Не то чтобы ей так уж хотелось есть, но еще меньше она хотела, чтобы желудок начал издавать всякие неуместные звуки, когда они с Люком останутся наедине.

В какой-то момент она ощутила покалывание под диафрагмой, но успокоила себя тем, что проблема решится перекусом. Оставалось только подготовиться к приключению. Кэти покрасила ногти голубым с металлическим оттенком лаком и, пока он высыхал, попыталась читать. Но текст то и дело сворачивался, превращаясь в лицо Люка. Она отложила книжку и забралась в постель. Лежа на спине и глядя на белоснежные пики натяжного потолка «Артекс», Кэти перебирала в памяти события последних недель. Встречи с Люком были нечастыми, обмены репликами короткими, и она помнила их почти слово в слово. Закрыв глаза, она прокручивала эти встречи снова и снова, словно сцены фильма, а когда пыталась представить, что случится, когда они окажутся одни за стенами школы, все тело как будто звенело, а мозг переключался на такой скоростной режим, что образы сливались в пятно.

Время будто прыгнуло. Казалось, только что, мгновением раньше, она смотрела на часы, торопя ползущие стрелки, а в следующее уже кралась к туалетному столику, чтобы подвести глаза и наложить тушь, и в голове билась тревожная мысль: как бы успеть переодеться.

Кэти взяла пузырек, который дала ей фиксер, и отвинтила крышку. Пузырек был белый, с белыми ромашками по кругу, как на женской визитке. На секунду ее охватили сомнения, но заставить себя поверить, что в вещице столь прелестной может содержаться нечто опасное, она не смогла. Может быть, там было «Вимто» или что-то такое. Та женщина сказала, что выпить содержимое нужно одним глотком, думая при этом, как она выразилась, об «объекте твоего желания». Кэти закрыла глаза и представила Люка. Люка, улыбающегося ей. И выпила. Женщина предупредила, что это травяной настой и вкус у него не самый приятный. На самом деле все оказалось хуже. Проглотив отвратительную жидкость, Кэти сделала несколько глубоких вдохов, чтобы удержать проглоченное внутри. Лишь мысль о том, что заклинание не сработает, помогла предотвратить худшее.

Было уже почти десять. Кэти застегнула черное худи и натянула свои любимые голубые перчатки. Они были без пальцев и идеально подходили под новый цвет ногтей. Потом она надела еще одно серебряное колечко, повернула его так, чтобы лунный камешек смотрел вверх, и проверила замочек яблочного ожерелья.