Райн Тайн, пристально следивший за новостями последние несколько дней, хотел верить в то, что знает чуть больше тех, кто эти новости готовил к выпуску. Хотел, но понимал, что всего лишь успокаивает себя – о том, что творилось на территории вверенной ему страны, он, по сути, не знал ничего. Единственное, что он понимал совершенно точно: в Бенгальский залив не прибывали эскадры поднебесников и индусов только потому, что ни тем, ни другим не было нужды добираться до Мьянмы морем. Индусы официально, с его личного президентского разрешения, уже неделю что-то искали на севере. Китайцы неофициально, но не менее пристально, искали что-то там же, только несколькими днями раньше. Если судить по тому, что поднебесники вроде бы несколько дней не появлялись, да и у индусов поубавилось бравады, можно предположить, что приз уже находится на территории Народной Республики.

– Мы сделали официальный запрос в военные ведомства Исламского Союза и Конфедерации, – сообщил министр обороны.

«Настоящий фарс, – подумал Райн Тайн. – Министр обороны есть, но нет никакой обороны. На самом деле хватит одного авианосца, чтобы захватить всю Мьянму целиком. Много времени не потребуется – сколько там нужно, чтобы штурмовой вертолет добрался от берега до северных границ? Конечно, партизаны тут же поднимут сопротивление в провинциях. Но они всегда воюют, это их обычное занятие. Впрочем, бессмысленное и бесперспективное при любом раскладе».

Армия Мьянмы существовала в основном для внешнего вида, для украшения страны. Ну, или потому, что во все времена было принято, чтобы у государства – настоящей державы – имелась собственная армия.

– И что они говорят?

– Ответ краткий и невразумительный. Сообщили о необходимости конвоирования судов, выходящих из Магуэ.

– Для этого нужны авианосцы?

Министр обороны, плотный и обильно потеющий мужчина, хмыкнул, скривив губы, и пожал плечами.

– Это все отговорки. К тому же – совершенно неаргументированные. Им наплевать на наше мнение. Да и вообще на чье бы то ни было, – заявил Президент. – Объясните мне, почему весь мир вьется вокруг наших северных территорий, а мы живем здесь, управляем этой страной, но ничего не знаем о причинах суматохи?

Впрочем, ответ Райн Тайн знал и сам. Этой страной никто из сидящих сейчас в кабинете Президента на самом деле не управлял. Они все только делали вид. Министр так называемых финансов еще надувал щеки. Страна, никогда не бывшая единым целым, сейчас стремительно разваливалась на куски. Не нужно никаких сепаратистских настроений в условиях, когда власти почти ничего не знают о том, что происходит за пределами столицы.

– У нас имеются некоторые результаты, – голос произнесшего эти слова прозвучал тихо, но все его услышали.

– Доложите о них после совещания, – резко отдал указание Райн Тайн. Он не желал делиться информацией со всем кабинетом министров – нет никаких сомнений, что по меньшей мере половина из них работает на индусов. Не зря же Лал приезжал сюда лично. Впрочем, вторая половина, скорее всего, активно осведомляет каких-нибудь китайских агентов, которых в Нейпьидо тоже немало.

Человек, который сообщил об имеющихся новых данных, был министром сельского хозяйства. Он ничего не знал. Он лишь был в курсе, у кого следует спрашивать – сельское хозяйство до сих пор было основной отраслью в Мьянме, и люди из этого ведомства имели наиболее тесные контакты с народом.

Райн Тайн в который уже раз задавал себе вопрос: для чего он пытается вытянуть Мьянму из глубокого и полного коллапса. Для кого? Государство ради государства? Бывало уже такое, и не раз. Мьянма оставалась независимой и самобытной страной. Слишком уж самобытной. Только каждый раз сохранение этой самобытности обходилось каждому третьему жителю самым дорогим, что у него было, – жизнью. Государство складывалось из людей, а не из правительства и армии.

Зомби с пустыми глазами, бредущие по пыльной дороге...

Президент с силой зажмурился, прогоняя наваждение. Не будет никаких зомби, он не допустит повторения этой страшной картины.

– Не следует закрывать глаза, ибо тогда ты ничего не увидишь.

Слова произнес монах, который сидел, скромно сложив руки, на диване с другой стороны стола для совещаний. Он был стар, кожу, словно пересушенный пергамент, покрывал рисунок из складок и морщин, в костистой руке зажат отполированный многолетними прикосновениями посох. Райн Тайн знал, кто это. Этого человека пригласил сюда министр сельского хозяйства. Тот самый, который ничего не знал.

– Эти стены закрывают мне весь вид, – тихо сказал Райн Тайн.

– Тогда выйди наружу и посмотри вдаль.

Президент улыбнулся.

– Я все равно ничего не увижу.

– Чтобы увидеть, необязательно всматриваться. Главное – замечать то, что происходит рядом.

Райн Тайн не задавал вопросов монаху. Он ждал, когда тот сам выложит все, что считает нужным.

– На севере говорят, что индусы интересуются какими-то компьютерами, – сказал монах. Что он мог сообщить о компьютерах, когда даже сам Райн Тайн, в кабинете которого было два коммуникатора и периодически появлялась возможность подключиться к сети, мало что смыслил в электронных игрушках? – Им нужен какой-то процессор.

– Что за процессор?

Глупый вопрос. Даже если монах ответит, что сможет понять из его объяснений Райн Тайн? Разговор слепого с глухим, вот что это было.

– Этого я не знаю. Знаю лишь, что им нужна трава и процессор. Знаю также, что в Нонгуине, недалеко от того места, где обосновались индусы, появлялся монах. Китаец. Он тоже очень интересовался людьми, которые раньше делали особые процессоры...

Монах нахмурил брови, явно пытаясь вспомнить слово, которое для него было пустым звуком.

– Граверами? – попытался помочь ему Райн Тайн.

– Да, граверами. И не нашел их.

Было бы странно, если бы он их там нашел. Отсутствие в Нонгуине граверов как раз не являлось чем-то экстраординарным.

– Но в этом городке жил один человек, которого все называли Часовщиком. Знающие люди говорят, что он был гравером.

Если бы Райн Тайн сейчас что-нибудь держал во рту, он бы наверняка подавился. Гравер в Нонгуине?! Но что он там делал, какие процессоры?

– Что случилось с Часовщиком? – понятно, что если монах сказал «жил», то больше в Нонгуине гравера не было.

– Он исчез. Его нет. И никто не видел, куда Часовщик запропастился.

– Китаец?

– Нет. Китайца видели, он ушел один.

Вот, значит, как. Стало быть, все они хотят заполучить какой-то процессор. Интересно, что он такое особенное может? Предположений возможно множество, но Президенту страны, в которой отсутствует правительственное ведомство, состоящее сплошь из квалифицированных машинистов, никогда не узнать, которое из них верное.