Нари не сомневалась, что эти пышные слова он старательно заучивал наизусть, и она улыбнулась ему как родному: свояк свояка… Она смерила его взглядом, обратив внимание на черные глаза и острые золотистые скулы. Он носил черные усы, но подбородок был гладко выбрит. Мошенник был Дэвом.

– Я могу отвести вас к храму, – продолжал он. – Мой родственник держит там таверну и сдает комнаты по очень доступной цене.

Дара протиснулся мимо него.

– Я знаю дорогу.

– Но жить-то вам где-то нужно, – не унимался тот, едва поспевая за ними. – Провинциальные паломники не представляют всех опасностей, которые поджидают их в Дэвабаде.

– Ага, готова поспорить, тебе перепадает хороший процент от «родственника» с такими доступными ценами, – сказала Нари со знанием дела.

Дэв перестал улыбаться.

– Ты работаешь на Гушнапа? – Он снова перегородил им дорогу и расправил плечи. – Я ему говорил. – Он погрозил пальцем у нее перед лицом. – Это моя территория, и… ай! – взвизгнул он, когда Дара схватил его за воротник и отдернул от Нари.

– Отпусти его, – зашипела она.

Но Дэв успел заметить татуировку на щеке Дары. Кровь отлила у него от лица, и он сдавленно пискнул, когда Дара оторвал его от земли.

– Дара…

Вдруг Нари почувствовала легкое покалывание за ушами, как будто кто-то наблюдал за ней. Она резко выпрямилась и обернулась.

Взглядом она встретилась с любопытными серыми глазами джинна на другой стороне улицы. Судя по всему, он был Гезири и был одет по-простому, в серый кафтан и тюрбан, но странная выправка в его позе ей не понравилась. Когда она уставилась на него, он отвернулся к ближайшей палатке и стал рассматривать товары.

В этот момент Нари заметила, что толпа народа на базаре начала рассасываться. Джинны со встревоженными лицами попрятались по переулкам, продавец-медник захлопнул металлическую заслонку на палатке. Нари нахмурилась. На своем веку она повидала немало жестокости, и ей был хорошо знаком этот немой накал, который овладевает городом за секунду до катастрофы. Закрывались на щеколды окна, на замки запирались двери. Женщина прикрикнула на заигравшихся детей, старик торопливо заковылял прочь.

Дара у нее за спиной угрожал мошеннику вырвать его легкие, если тот еще раз попадется ему на глаза. Нари тронула его за плечо.

– Нам стоит…

Громкий лязг оборвал ее предупреждение. В конце улицы солдат ударил пикой в большой латунный гонг, подвешенный с крыш двух противолежащих домов.

– Комендантский час! – огласил он.

Дара выпустил мошенника, и тот резво удрал.

– Комендантский час?

Он пришел в бешенство.

Напряжение поредевшей толпы слышалось в каждом учащенном сердцебиении. Здесь что-то происходит, что-то такое, о чем нам ничего не известно. Быстро оглянувшись, Нари увидела, что Гезири, который шпионил за ней, куда-то пропал.

Она взяла Дару за руку.

– Пора уходить.

Они быстро шагали по опустевшему базару, и до нее доносились обрывки чужих разговоров.

– …собираются на мидане… одному Всевышнему известно, как они собираются…

– Дэвам все равно, – услышала она. – Огнепоклонники получат все, что пожелают. Так всегда происходит.

Дара крепче стиснул ее руку, чтобы не потерять Нари в давке. Они прошли под высокими узорчатыми воротами и оказались на большой площади, которую окружали медные стены, позеленевшие от времени. Тут было менее людно, чем на базаре, но не меньше нескольких сотен джиннов столпились посреди площади у непримечательного фонтана из черных и белых мраморных кирпичей.

Гигантская арка, из которой они вышли, не была ничем украшена, но к площади вели еще шесть ворот, размером поменьше, и каждые были оформлены в своем уникальном стиле. За ними исчезали джинны, которые были одеты куда богаче, чем шафиты с базара. Двое огневласых детей, играя в догонялки, вбежали в ворота с бороздчатыми колоннами, во всю длину увитыми виноградными лозами. Мимо Нари протиснулся высокий Аяанле и двинулся к воротам между двух шипастых пирамид.

Шесть врат для шести племен, догадалась она. И седьмые, ведущие на общий базар. Дара подтолкнул ее к воротам на противоположной стороне площади. Врата Дэв были выкрашены бледно-голубой краской и подпирались двумя латунными статуями крылатых львов. Там одиноко стоял Гезири-привратник, который, вооружившись медной косой, пытался урегулировать поток встревоженных джиннов, гурьбой поваливших в ворота.

Когда Нари проходила мимо фонтана, она краем уха услышала чью-то злую тираду:

– И какая награда ждет вас за верозаступничество? За помощь нуждающимся и угнетенным? Смерть! Мучительная смерть, в то время как наш король прятался за спиной своего огнепоклоняющегося визиря!

Джинн, одетый в грязно-коричневый кафтан и белый тюрбан в пятнах пота, забрался на верхушку фонтана и надрывался перед растущей внизу толпой. Он гневно ткнул пальцем в сторону Врат Дэв.

– Смотрите, братья! – прокричал он. – Даже теперь они остаются фаворитами, и солдаты самого короля охраняют их! И это после того, как они похитили невинную невесту из постели ее верующего супруга! Единственным преступлением этой женщины стало то, что она бросила суеверный культ своей семьи. Разве это справедливо?

Очередь, выстроившаяся к сектору Дэвов, выросла и уже почти доставала до фонтана. Две группы теперь стояли на расстоянии пары шагов и бросали друг на друга косые взгляды. Нари увидела, как один юноша из Дэвов с негодующим видом обернулся.

– Да, справедливо! – громко возразил юноша. – Это наш город. Так почему бы вам не оставить наших женщин нам и не вернуться в ту дыру человеческого мира, откуда вы взяли свою грязную кровь?

– Грязную кровь? – переспросил джинн у фонтана. Он взобрался на ступеньку повыше, чтобы его было лучше видно из толпы. – Так я, по-твоему, грязная кровь? – не дожидаясь ответа, он вынул из-за пояса длинный нож и провел им по запястью. Несколько джиннов ахнули при виде темной крови, которая шипела, капая на землю. – Это что, похоже на грязь? Я прошел завесу. Я такой же джинн, как и ты.

Но Дэв не собирался сдаваться. Напротив, он подошел к фонтану с нескрываемой ненавистью во взгляде.

– Это мерзкое человеческое слово ничего для меня не значит, – процедил он. – Это Дэвабад. Тем, кто зовет себя джиннами, здесь не место. Равно как и их шафитскому отродью.

Нари прижалась к Даре.

– У тебя появился единомышленник, – пробормотала она мрачно.

Он нахмурился, но ничего не ответил.

– Ваш народ – язва нашей расы! – кричал шафит. – Сборище дегенеративных рабовладельцев, до сих пор преклоняющееся перед семьей убийц и кровосмесителей!

Дара зашипел, и его пальцы на ее запястье погорячели.