Али задумался. Заслужи это. Он не забыл последний совет Анаса и даже теперь, закрывая глаза, видел перед собой нищету сиротского приюта, слышал дребезжащий кашель мальчика…

Но ты не можешь спасти их в одиночку. Так, может, любимый брат, которому Али безоговорочно доверяет, брат, у которого в руках однажды будет реальная власть, станет ему лучшим помощником, нежели несдержанные на язык остатки «Танзима»?

Али кивнул. И согласился. Его голос эхом прокатился по пещере:

– Да, эмир.

Нари оглянулась, но паром уже отчалил, вышел в открытое озеро, и капитан снова затянул песню. Она вдохнула полной грудью и зашагала за Дарой и купцами Аяанле. Вместе они вышли к гигантским воротам, прорубленным в латунной стене. По обе стороны от ворот громоздились латунные крылатые львы. В остальном же доки были заброшены, разруха здесь царила страшная. Осторожно лавируя между осыпающимися монументами, Нари снова заметила серого ястреба, который наблюдал за ними с высоты, примостившись на плече одной из статуй.

– Это место похоже на Иераполь, – прошептала она.

Останки былой роскоши и гробовая тишина заставляли усомниться в том, что за высокими латунными стенами кроется бурлящий жизнью город.

Дара в смятении посмотрел на заброшенный пирс.

– В мое время здесь все было куда величественнее, – согласился он. – Гезири никогда не питали интереса к утонченным аспектам жизни. Не думаю, что их заботит уход за этим местом. – Он перешел на шепот. – Кажется, доки вообще нечасто используют. Я уже много лет не видел ни одного дэва. Думал, они боятся путешествовать после того, как Нахид истребили. – Он тихонько улыбнулся ей. – Может, теперь все изменится?

Нари не улыбнулась в ответ. Мысль о том, что одно ее присутствие может повлиять на возобновление торговых связей, тяготила ее.

Они подошли ближе, и массивные металлические двери распахнулись. У входа сновало несколько мужчин, внешне смахивающих на солдат. Они были облачены в черные набедренники, доходящие до голени, черные туники без рукавов и темно-серые тюрбаны. Кожа у всех была одинакового бронзового оттенка, черные бороды – подстрижены так же, как у лодочника. Один из них кивнул купцам, разрешая им проходить.

– Это Гезири? – спросила Нари, не отрывая глаз от длинных пик, которыми были вооружены двое солдат. Их серповидные наконечники переливались медью.

– Да. Королевская гвардия. – Дара сделал глубокий вдох и, вспомнив о залепленной грязью метке на виске, ощупал ее. – Пойдем.

Привратники еще возились с купцами: они рылись в их соляных брусках и, поджав губы, сверялись со свитками. Один из привратников посмотрел на Дару и Нари, мельком скользнув металлическим взглядом по ее лицу.

– Паломники? – спросил он со скучающим видом.

Дара не поднимал головы.

– Да. Мы из Сарк…

Привратник махнул им рукой.

– Проходите, – сказал он, не слушая, и отвернулся, чуть не сбив Нари с ног, присоединяясь к своим товарищам в досмотре многострадальных торговцев солью.

Нари, не ожидавшая, что все окажется так просто, захлопала глазами.

– Идем, – шепнул Дара и потянул ее за собой. – Пока они не передумали.

И они проскользнули в открытые ворота.

Город захлестнул ее. Нари поняла, что стены просто не пропускали звук. Они с Дарой находились в самом шумном, самом сумбурном месте, которое она видела в жизни, а вокруг них суматошной рекой текли прохожие. Поверх их голов Нари попыталась выглянуть на запруженную улицу.

– Что это за место?

Дара посмотрел по сторонам.

– Похоже на Большой базар. Наш располагался в таком же месте.

Базар? Нари с сомнением посмотрела на обступивший ее хаос. Вот в Каире были базары. А это напоминало что-то среднее между бунтом и хаджем[28]. Но больше всего поражало воображение даже не количество народа, а многообразие. В толпе вышагивали чистокровные джинны, выделяясь на фоне человекоподобной массы шафитов диковинной, почти эфемерной грацией. Одеты они были дико – иногда в буквальном смысле. В какой-то момент мимо прошел мужчина, на плечах которого лежал, как примерный питомец, огромный питон. На джиннах были мерцающие одежды цвета куркумы и платья, похожие на простыни, скрепленные ракушками и острыми как бритва клыками. Они носили головные уборы из сверкающих камней и парики из металлического плетения, накидки из ярких перьев и даже один кафтан, очень напоминавший кожу крокодила, чья зубастая пасть покоилась на плече хозяина.

Мимо юркнул тщедушный джинн с дымящейся бородой и пронеслась девушка с корзинкой, задев Нари бедром. Девушка оглянулась и засмотрелась на Дару. В Нари зажглось легкое раздражение, и черная коса девушки вдруг выгнулась, как ожившая змея. Нари подскочила.

Тем временем Дара явно был чем-то недоволен. Он поглядывал на шумную толпу, не скрывая неприязни, и брезгливо принюхивался к грязной улице.

– Пойдем, – сказал он и повел ее вперед. – Мы привлечем лишнее внимание, если будем просто стоять и глазеть.

Но не глазеть было невозможно. Они пробирались через толпу, шагая по широкой улице, вдоль которой протянулись ряды торговых палаток и беспорядочно слепленных зданий. От центральной улицы расходился витиеватый лабиринт крытых переулочков, заваленных гниющим мусором и нагромождениями ящиков. В воздухе витал насыщенный аромат угля и готовящейся пищи. Вокруг кричали и шушукались джинны, торговцы зазывали поглядеть на их товары, покупатели торговались.

Нари не узнавала и половину того, что здесь продавалось. Ворсистые лиловые дыни подрагивали рядом с самыми обыкновенными апельсинами и темными вишнями, а среди кешью и фисташек были навалены горы иссиня-черных ломтиков размером с кулак. Гигантские розовые лепестки рулонами продавались рядом с тончайшим шелком и носким муслином, а продавец украшений соблазнял ее сережками, похожими на два подмигивающих стеклянных глаза. Упитанная женщина в ярко-лиловой чадре разливала по металлическим жаровням дымящуюся белую жидкость, а маленький мальчик с огненными волосами выманивал золотую птицу, вдвое больше его самого, из пальмовой клетки. Нари нервно отвернулась. Большими птицами она была сыта по горло.

– Где здесь Великий храм? – спросила она, перепрыгнув лужу перламутровой воды.

Дара не успел ответить, когда от толпы оторвался некто и встал у них на пути. Он был одет в штаны цвета серого камня и прилегающую к телу алую тунику, доходящую ему до колен. На черные волосы была нахлобучена алая плоская шапочка.

– Да будет гореть ваш огонь вечно, – поздоровался он на дивастийском. – Я не ослышался, вы говорили про Великий храм? Вы паломники? Приехали, дабы почтить и восславить наших любезных Нахид, светлая им память?