– Теперь твоя очередь, человечек.

Ингар дернулся всем телом и яростно закачал бледной головой.

Пэнде заговорил с Камбой, показывая рукой на пространство вокруг головы Ингара. Моих знаний порфирийского не хватало, чтобы их понять, но ответ Камбы я разобрала:

– Я вижу два цвета, но какой из них какой?

Значит, Камба тоже умела видеть огонь сознания. Абдо говорил, что итьясаари могли развить в себе эту способность – получается, Камба все-таки была полудраконом. Обучал ли ее Пэнде тому, как управлять огнем своего сознания? И, если она итьясаари, почему я никогда ее не видела? Возможно, я связала свой разум – как выразился Пэнде, – прежде чем отыскала всех?

– Паулосу Пэнде нужно прикоснуться к твоей голове, Перепончатокрыл, – не терпящим возражений голосом сказала Камба, нависнув над ним с руками, сложенными на груди. Судя по ее виду, она в любой момент была готова снова взять на себя роль надсмотрщика.

– Его зовут Ингар. – Внезапно мне стало его жалко. – Что вы с ним сделаете?

– Мы не можем оставить Джаннулу в твоей голове, Ингар. – Паулос говорил медленно, словно обращался к ребенку. Камба перевела его слова, сохранив интонацию. Они не знали, что перевод Ингару не нужен. – Чем больше итьясаари ловит Джаннула, тем могущественнее она становится. Я должен отцепить ее от тебя, чтобы отнять у нее твою силу.

Ингар, по-прежнему стоящий на коленях, попробовал попятиться назад. Камба встала позади него.

– Вы не понимаете, – дрожащим голосом прошептал Ингар. Его очки немного сбились набок. – Я запутался в жизни, а она нашла меня. Я был чудовищем, а она обо мне позаботилась. Без нее я никто, я умру, если вы ее прогоните. Я не знаю, как жить в этом мире.

Неожиданно карие глаза Камбы наполнились сочувствием.

– Другого способа нет, – проговорила она и склонилась над ним, словно дерево, защищающее усталого путника.

Ингар склонил голову и зашептал что-то напоминающее молитву, похлопывая себя по вискам. Голос Камбы снова зазвучал резко:

– Не призывай ее. Пэнде не сможет отстегнуть ее, если она в тебя вселится.

Камба заломила руки Ингара ему за спину и потащила его к скамейке. Ингар рыдал. Камба шептала что-то ему в ухо, но это не помогало. Паулос Пэнде схватил Ингара за лоб и затылок. Губы старого жреца сжались от напряжения, а руки заскользили, как будто он хотел открутить от лысой головы Ингара макушку. Затем Пэнде поднял руки, словно снимая с него тяжелую корону, и победным жестом поднял ее над собой.

Камба смотрела на жреца так, как будто он и правда что-то держал в руках – возможно, это был огонь сознания. А потом Пэнде резким движением свел руки вместе, и раздался оглушительный звук, который эхом отразился от стен сада. По громкости он сильно превосходил любой обычный хлопок, и у меня тут же зазвенело в ушах.

Ингар потерял сознание, но Камба удержала его от падения. У мужчины было отсутствующее выражение лица, его глаза бессмысленно бегали за стеклами очков.

– Ты свободен, друг, – проговорила Камба, помогая ему присесть. Ингар безвольно упал назад, но Камба настойчивым движением снова его усадила. В этот раз он сохранял равновесие успешнее, но Камба все равно на всякий случай придерживала его своими сильными руками.

Пэнде погладил петушиную сережку и закрыл глаза. Его лицо посерело, и он слегка покачивался, сидя на скамейке, как будто, отцепив Джаннулу от Ингара, лишился всех сил. Я не хотела приставать к нему, пока он был в таком состоянии, но один мой гораздо более близкий друг сейчас тоже мучился из-за власти Джаннулы, причем гораздо сильнее.

– Камба, не могли бы вы передать Пэнде, что сознание Абдо тоже захвачено? Я хочу привести его сюда, но он тревожится из-за того, что ему снова придется встретиться со жрецом.

– Нужно подождать, прежде чем обсуждать это, – проговорила Камба, бросив на Пэнде обеспокоенный взгляд.

Услышав имя Абдо, Пэнде распахнул запавшие глаза и заговорил – сначала тихо, а потом со все большей горячностью. Я ничего не понимала, но в его голосе звучала неприкрытая злость. Неужели это все из-за Абдо?

Камба оставила Ингара и присела у ног старого жреца. Коснувшись их, она заговорила тихим голосом, но Пэнде никак не хотел успокаиваться. Его стенания достигли кульминации: глаза закатились, а на губах выступила слюна. Наконец он перевел недобрый взгляд на меня и с сильным акцентом прокричал на гореддийском:

– А ты! Ты хочешь забрать у меня и остальных! Не позволю!

Я отшатнулась словно громом пораженная. Он так быстро рассердился на меня. Что я сделала не так?

Камба поднялась на ноги, судя по всему, прервав новую тираду. Она почтительно поклонилась, и старый жрец дотронулся до верхушки ее высокой прически. Я не знала, нужно ли мне поклониться или сказать что-нибудь, но Камба рывком подняла Ингара на ноги и потянула меня за собой.

– Молчите, – прошептала она. – Идите за мной.

Я послушалась, но еще долго не отводила взгляда от Пэнде. Он не смотрел на меня: закрыв глаза, он сложил руки и ноги так, будто собирался медитировать.

– Я должна была вас предупредить, что после обряда изгнания с ним нельзя разговаривать, – пробормотала Камба, пока мы шли обратно по аркаде жриц. – Ему две сотни лет. Когда он устает, то легко выходит из себя. Тем более Абдо – самая больная из его мозолей.

– Что Абдо… – начала я, но Камба шикнула на меня и приложила палец к губам. Я проследила за ее взглядом – она смотрела на одну из жриц, чье лицо было закрыто вуалью. Могла ли она быть матерью Абдо? Я смотрела, как она проходит мимо нас, но бог не открыл ей глаза.

Камба, одной рукой поддерживавшая Ингара, другой потянула меня вперед.

– Он разбил Пэнде сердце, – прошептала она. – Абдо должен был стать его преемником. А теперь у него никого нет.

– У него есть вы, – наугад сказала я, надеясь, что верно истолковала их отношения.

Она бросила на меня печальный взгляд из-под ресниц. Мы дошли до маленькой комнатки, где нас дожидалась наша обувь. Камба просунула ноги в сандалии и помогла Ингару натянуть потертые сапоги, прежде чем ответить:

– Если повезет, я смогу временно замещать жреца, пока бог не отыщет нам более мощный разум. Это может случиться, а может и нет. Такова натура бога случая, да не будет жестока к нам его рука.

Я последовала за Камбой через тусклое, затянутое дымом благовоний святилище, погрузившись в свои мысли. Пэнде явно не хотел, чтобы я увозила итьясаари на юг. Насколько была велика его власть, чтобы он мог настоять на исполнении своего желания? Если бы он сказал итьясаари никуда не ехать, приняли бы они его волю? Даже если бы сами хотели иного?

Было очевидно, что Камба уважала и оберегала жреца, но в то же время осознавала, что он вспыльчив, стар и здоровье начинает его подводить. Кроме того, итьясаари могли помочь Горедду, а затем вернуться в Порфири. Когда-то я надеялась, что мы будем жить вместе до скончания веков, но теперь эта мечта казалась глупой и наивной.