Шейн сидит на корточках, засунув кончик бумажного платка в ноздрю и прижимая к левой половине лица холодную банку пива.

Я устраиваюсь напротив него, Хейли рядом со мной.

– Извини, чувак.

Шейн едва заметно кивает мне.

– Тебе сейчас лучше? – спрашивает он.

На самом деле это так. И мерзавец, должно быть, не рад, что все так повернулось. Но признаться в этом открыто перед ним? Ни в коем случае.

– Моей руке не лучше, чем твоему лицу, – заявляю я, поднимая ее в доказательство. Костяшки покраснели, синяк окрасился в желто-зеленый цвет, каждое движение причиняет боль. Наверно, мне стоит приложить что-то холодное, как Шейн к щеке, чтобы не стало хуже, но… Черт, оно того стоило.

Он улыбается из-за банки и бросает мне еще одну.

– Не за что.

Я ловлю ее и прижимаю к пульсирующим костяшкам. И все быстро налаживается.

Лекси складывает на землю рядом с нами дрова, которые она тащила вместе с Шарлоттой.

– Опять все в порядке в детском саду? Да?

Шейн ухмыляется, отчего она лишь закатывает глаза. Все ищут себе место, а мы устраиваемся поудобнее. Когда солнце медленно садится, а первые языки пламени охватывают частично сухие, частично промокшие от дождя ветви, Эрик и Клэйтон раздают всем длинные заостренные палки. Я протягиваю Хейли пакет, который несколько минут назад достал с заднего сиденья машины.

Ее глаза загораются от восторга, и она буквально вырывает его у меня из рук.

– Зефирки?!

Я, улыбаясь, киваю.

– Зефирки.

И придя к согласию, мы начинаем нанизывать зефир и жарить его на костре.

Чейз

Тени танцуют на лицах присутствующих. Все еще тепло, особенно если сидеть близко к огню, но тем не менее Хейли дрожит на земле передо мной, оперевшись на мои ноги. Я наклоняюсь вперед и, поглаживая, согреваю ее голые руки.

Лучше. Так все равно лучше. Хотя мне приходится бороться с желанием зарыться носом в ее красивые волосы и проскользнуть пальцами под одежду. Или заглянуть в вырез блузы, потому что хоть она и довольно свободная, но у нее убийственное декольте.

Хейли, должно быть, замечает мой взгляд, потому что бесцеремонно щипает меня за икру.

Ауч! Ухмыляясь, я чуть крепче обхватываю ее руками и подтягиваю ближе к себе.

– Помнишь, как Чейз и Джаспер в восьмом классе закидали уборщика водными шариками? – внезапно нарушает наступившую тишину Клэйтон. – И как старая миссис Донован по ошибке оказалась в той комнате?

Все смеются. Даже Хейли удается улыбнуться. Боже, это было давным-давно!

– Нас заперли на две недели. Две недели! – жалуюсь я. – Это, конечно, абсолютно несправедливо. Мы просто намочили водой зеленый костюм – помните, тот уродливый костюм? Миссис Донован всегда была злющей особой и вечно следила за нами.

– Понятия не имею, о чем ты, – вытягивает ноги Лекси и скрещивает их в районе лодыжек. – Меня она всегда любила.

– Да, потому что ты была ботаником, – уточняет Клэйтон.

Зефир попадает ему в голову.

– Эй! – глаза Лекси сужаются в узкие щелки. – Я не была ботаником.

Клэйтон смеется:

– О нет, была!

Даже Шарлотта извиняющимся жестом пожимает плечами.

– Вообще-то, была.

– Ничего себе, ребята! – закатывает глаза Лекси и откидывает назад длинные волосы. – Я была трудолюбивой и амбициозной. Не то, что вы, неудачники.

– Ага, настолько амбициозной, что вместо того, чтобы готовиться к выпускным экзаменам, предпочла болтаться под трибунами с Арчером Уилтоном? – сухо бросаю я.

Ее губы складываются в идеальную «о», вероятно, она желает мне всех болезней в мире.

– Сукин ты сын! Об этом никто не должен был узнать!

Клэйтон и Эрик складываются пополам от смеха.

– Серьезно, Лекси? – задыхается Эрик, вытирая слезы из уголков глаз. – Тот скользкий тип? Разве он не ходил под трибуну с половиной школы?

– Я проиграла пари. Кроме того, он и правда был хорош в поцелуях.

– Да, это правда, – неожиданно вставляет Шарлотта.

Клэй широко ухмыляется:

– Ага.

– Подождите, – Хейли указывает на наш кружок. – Неужели все здесь путались с тем парнем?

– Не я! – поднимает руки Шейн.

Лекси, сощурившись, смотрит на него.

– А как насчет «правды или действия» на Хэллоуин 2013 года?

Он ошеломленно таращится на нее.

– Как, ради всего святого, ты можешь знать это?

Она довольно улыбается.

– Я внимательная и у меня мощная память. Я все запоминаю. Например, что тебе нужно срочно поменять колесо, потому что ты, как идиот, ездишь с запаской. У машины Клэя беда с маслом. Мотор для «хонды» Хейли привезут через несколько дней, а у «доджа» Чейза царапина возле левого стоп-сигнала.

– Что? – я как раз собираюсь нанизать новую партию зефирок на палочку, когда встревоженно останавливаюсь. – С каких это пор там царапина?

И как я мог этого не заметить?

– С тех пор как Фил врезался в тачку на велосипеде, – она пожимает плечами. – Мне пришлось поклясться, что я его не выдам. Так что, мистер, ничего вы не знаете.

Я лишь недоверчиво качаю головой. Хейли забирает палку с зефиром, чтобы поджарить его на огне. К настоящему моменту она съела больше, чем все мы вместе взятые, но я определенно не буду ее останавливать. Мне слишком нравится наблюдать, как она с наслаждением закрывает глаза и слизывает липкую сладость с пальцев.

Внезапно возле костра неподалеку от нас раздаются первые звуки гитары. Я кайфую от близости Хейли, ее тепла. Шейн задумчиво пялится на огонь. Клэй и Эрик кормят друг друга зефиром. Лекси кидает в них маршмеллоу и жалуется на то, как они отвратительно влюблены.

– Ты просто ревнуешь, – шутит Эрик, ухмыляясь и ловя зефирку, чтобы сразу же положить ее в рот.

Лекси высовывает язык, но тоже не может удержаться от смеха.

Внезапно Клэйтон вскакивает и начинает громко петь. Это просто пытка: мы еще не отошли от его выступления в караоке.

– Стоп! – восклицает Шарлотта, зажимая уши.

– Чувак! – молит Шейн.

Эрик дергает его за рукав, но Клэйтон игнорирует нас и напевает со всем пылом Follow Your Fire группы Kodaline. Возражать бесполезно. Даже крики другой компании не прерывают его страстное выступление. Когда он, наконец, заканчивает, то достает мобильный телефон и делает снимок – наших искаженных болью лиц.