– Спи, спи, – сказал Ник, взяв его за руку. – Несопротивляйся, а то исчезнешь вместе со мной. Уже скоро…

– Я только хотел сказать… спасибо тебе…

Ник улыбнулся и слегка стиснул его руку.

– Пожалуйста, друг. Такой полет незабываем. Даже без фильмовв главном салоне и без бесплатных букетиков мимоз.

Брайан все еще смотрел в разрыв. Теперь он заполнялся рекамибогатых расцветок. Они завивались в спирали, смешивались… и образовывали буквыи слова перед его изумленным взглядом:

ТОЛЬКО ДЛЯ МЕТЕОРОВ

– Это… мы? – спросил он изумленно, и теперь собственныйголос донесся до него из далекой Вселенной.

Мрак окутал его.

Ник остался один. Единственный бодрствующий человек на рейсе№ 29 был тем, кто однажды расстрелял трех мальчишек позади церкви в Белфасте,которые держали в руках картофелины, раскрашенные под гранаты-лимонки. Зачемони так сделали? Шутка? Или демонстрация отваги? Этого он никогда не узнал.

Он не испытывал страха, только жуткое чувство одиночества.Чувство не новое. Не впервые он стоял один на часах, отвечая за жизни всехостальных.

А навстречу несся этот странный разрыв. Он положил руку нареостат, контролировавший давление в самолете.

«До чего же красиво», – подумал он. Ему казалось, что цвета,сверкавшие перед ним в разрыве, были прямой противоположностью всему тому, чтоони испытали за минувшие кошмарные часы, и теперь смотрел в тигель, где рождаласьновая жизнь, новое движение. – «А почему бы и не быть этому столь прекрасным?Здесь место, где жизнь, возможно вся жизнь, берет свое начало. Место, где жизньзарождается каждую секунду каждого дня… колыбель творения и живой родниквремени. Лангольерам сюда хода нет».

Отсветы разноцветных огней пробегали по его щекам и бровямфонтанами праздничных салютов: густая зелень джунглей отбрасывалась оранжевымпотоком лавы, которая в свою Очередь сменялась знойной желтизной тропическогосолнца, а затем холодной голубизной северных океанов. Гул двигателей теперь былприглушен и едва слышен. Он посмотрел вниз: расслабленная спящая фигура БрайанаЭнгла купалась в калейдоскопе феерических цветов. Он выглядел, как прекрасныйпризрак.

Ник не удивился, когда обнаружил, что его собственные рукивдруг стали бесцветными, как белая глина.

Брайан не призрак. Это я призрак.

Разрыв охватил самолет со всех сторон.

Теперь звук двигателей полностью уступил место другомузвуку: похоже, что 767-й мчался сквозь туннель, наполненный перьями. Внезапнопрямо перед носом авиалайнера вспыхнула, словно новая звезда, мощная бурясвета, рассыпавшись фейерверком. В ней Ник увидел цвета, которые ни одномучеловеку не дано было даже вообразить. Они не только заполнили все пространствобреши во времени, они заполнили его мозг, его нервы, мышцы, кости, все егосущество целиком – некой гигантской волной света.

– О Всевышний! КАК ПРЕКРАСНО! – закричал он. В тот момент,когда рейс № 29 нырнул в самое сердце разрыва, он рывком вернул реостатдавления в прежнее положение до отказа.

Спустя долю секунды несколько металлических пломб из зубовНика покатились по паласу кабины. Стукнулся об пол тефлоновый диск, заменявшийему колонную чашечку, – память о куда более достойном событии, нежели то, чтослучилось в Северной Ирландии. И все.

Ник Хопвелл прекратил свое существование.

Первое, что ощутил Брайан, – его рубашка была мокрой отпота, а головная боль вернулась.

Он медленно выпрямился на своем сиденье, морщась от боли взатылке. Попытался вспомнить, кто он, где он и почему испытывал такое сильноежелание пробудиться. Почему это было столь важно?

Утечка, – шепнул разум. – Утечка в главном салоне. Есливовремя не отрегулировать, беда слу…

Нет. Не то. Утечка была устранена или таинственным образомсама устранилась. Он благополучно приземлил рейс № 7 в ЛАКСе. Потом появилсячеловек в зеленом блайзере и…

Похороны Анны! Боже, я проспал!

Раскрыл глаза. Нет, он находился не в мотеле и не в спальнев доме брата Анны в Ревере. Он смотрел сквозь окно в кабине самолета назвездное небо.

Внезапно вспомнилось все… абсолютно все.

Он резко поднялся. Слишком резко – в голове зарычала боль,сильная, как с тяжкого похмелья. Он обнаружил, что из носа течет кровь. Капликрови упали на пульт управления, кровью была залита сорочка. Утечка все-такипроизошла. Внутри него.

«Ну, конечно», – подумал Брайан. – «От перепада давлениятакое случается. Надо было предупредить пассажиров… Кстати, сколько пассажирову меня осталось?»

Забыл. В голове – туман.

Взглянул на индикаторы горючего и обнаружил, что ситуациябыстро приближается к критической. Посмотрел на карту: самолет находился там,где и должен был находиться, быстро приближался к Лос-Анджелесу. В любой моментможно было наткнуться на другой самолет.

Перед тем как он потерял сознание, кто-то был рядом… кто?

Быстро напряг память. Ник, разумеется. Ник Хопвелл. Онисчез. Он все-таки не стал «плохим пенсом», который выигрывает. Ясно: свое делоон выполнил – иначе Брайан не проснулся бы.

Он торопливо включил радиосвязь.

– Диспетчерская ЛАКСа! Это «Гордость Америки», рейс… – Акакой у него рейс? Забыл. Туман в голове.

– Двадцать девять, не так ли? – произнес кто-тозаплетающимся языком позади него.

– Спасибо, Лорел. – Брайан не обернулся. – Иди обратно ипристегнись. Возможно, мне придется проделать кое-какие трюки с самолетом.

Он снова заговорил в микрофон.

– «Гордость Америки» рейс № 29, повторяю – два девять.Наземный контроль, заявляю об аварийной ситуации. Пожалуйста, расчиститеэкстренно путь для меня. Лечу курсом 85, горючее на исходе, приготовьтепожарные машины. И…

– Ой, перестань, – тупо произнесла Лорел за его спиной. –Перестань, Бога ради…

Брайан развернулся в кресле, игнорируя болевой удар в головеи брызги крови из носа.

– Сядь ты, черт побери! – рявкнул он. – Мы приземляемсянезапланированно в перегруженное пространство! Если не хочешь сломать шею…

– Нету там никакого перегруженного пространства, – все темже бесстрастным голосом возразила Лорел. – Нет пожарных машин. Ник погибнапрасно, и я никогда не смогу выполнить его последнюю просьбу. Сам посмотри.